Юрий Пульвер - Ельцын в Аду

Временами к Юнити возвращалось сознание. Но она была далека от выздоровления. Ее сестра Дебора была безмерно испугана, когда приехала в Берн, чтобы забрать свою сестру в Англию: «Это было ужасное зрелище. Она лежала в постели, два огромных темно-синих глаза на осунувшемся лице, которое трудно было узнать. Потому что это было уже не ее лицо, со свалявшимися волосами и желтыми зубами, за которыми после выстрела 3 сентября никто не ухаживал, потому что она не выносила, когда прикасались к ее голове. Из-за впавших щек ее зубы казались еще больше, еще желтее и потому еще ужаснее. Ее улыбка была удивительно пуста, ее тело было таким маленьким и тонким».

Дебора и ее мать арендовали у швейцарской железной дороги вагон 1-го класса, оснащенный медицинским оборудованием. На нем Юнити доставили в Кале на французское побережье Ла-Манша. Ее поездка продолжилась на пароме, который 3 января 1940 года прибыл в Фолкстоун. Британские власти во время прибытия Митфорд полностью перекрыли подходы к порту. Солдаты охраняли входы и выходы. Среди зевак находились полицейские в штатском, которые следили за тем, чтобы никто не приблизился к именитой пациентке.

Это был последний раз, когда Юнити привлекла к себе такое внимание. На следующий день многие статьи в газетах писали о ее возвращении, потом все затихло. Незаметно для общественности Митфорд продолжала жить в сумеречном состоянии. Свои последние годы поклонница фюрера провела на принадлежащем ее отцу уединенном острове в Ла-Манше. Она уже ничего не знала ни о войне, ни о своем кумире. Митфорд оставалась наполовину парализованной, а британские врачи не решались удалить пулю из ее головы. Иногда пуля двигалась и 20 мая 1948 года завершила то, что Юнити начала девять лет назад, - самоубийство.

- Это мой рок – видеть, как дорогие мне женщины или умирают от неизлечимой болезни, как мама, или кончают с собой, - прошептал потрясенный Гитлер. - Кроме Гели, Евы и Юнити, еще Мария Райтер совершила попытку самоубийства. Знаменитая актриса Рената Мюллер, с которой у меня был короткий роман, в 1936 году выбросилась из окна и разбилась. Жена предводителя Трудового фронта Лея, тайно в меня влюбленная, повесилась...

- Бог тебя наказывает за вражду к Нему, - вздохнул Ельцин. Радоваться или злорадствовать по поводу таких страданий его в общем-то незлая душа просто не могла.

- При чем тут Господь! - не преминул огрызнуться фюрер. - Ему я ничем не вредил, а вот некоторым, на мой взгляд, Его недостойным служителям – давал отпор! «...Церкви всегда удавалось пробираться к власти и подольститься ко всем германским императорам, начиная с Карла Великого. Ее приемы – это приемы коварных женщин, которые сперва прикидываются добрыми и хорошими, чтобы тем самым вкрасться в доверие к мужчинам, а затем постепенно натягивают вожжи и затем держат их в такой строгости, что мужчины вынуждены танцевать под их дудку и выполнять все их желания...»

Много раз церковники и со мной пытались «устроить нечто подобное. Епископат Богемии и Моравии обратился ко мне с просьбой разрешить им почтить память обергруппенфюрера СС Гейдриха колокольным звоном и прочитать реквием по нему. Но я заявил этим господам, что было бы гораздо лучше, если бы они в свое время молились о сохранении жизни исполняющего обязанности имперского протектора».

- Священнослужителям следовало молиться о сохранении жизни жесточайшего палача Чехословакии?! - ужаснулся Ельцин. - Хорошо, что его убили английские диверсанты!

- Какой замечательный цинизм с Вашей стороны, герр рейхсканцлер! - восхитился Ницше.

- За те деньги, что я им плачу, святоши могли бы непрестанно молиться о здравии и моем, и Гиммлера, и Геббельса, и прочих моих сподвижников! «... Это просто скандал, что у нас церковь в отличие от всех ярко выраженных католических стран – за исключением Испании – получает от Германского рейха чрезмерно большие субсидии.

Если я не ошибаюсь, церковь до сих пор получает 900 миллионов рейхсмарок. При этом попы преимущественно заняты тем, что подрывают основы национал-социалистической политики...

Я всерьез размышляю над тем, не следует ли миллионы, ранее выплачивавшиеся церкви, использовать для финансирования военных поселенцев на Востоке.

Католической церкви я намерен выплачивать самое большее 50 миллионов. И лучше всего передавать их князьям церкви, в обязанности которых входит распределять эти деньги, ибо тем самым будет «официально» гарантировано их «справедливое» распределение. И с помощью этих 50 миллионов можно будет добиться гораздо большего, чем с помощью 900 миллионов. Ибо: поскольку князья церкви могут распоряжаться ими по собственному усмотрению, они за эту сумму будут мне сапоги лизать. И если князей церкви можно купить, то это следует сделать. Я считаю, что, если князь церкви желает наслаждаться жизнью, то ради Бога, мешать ему в этом не следует. Опасны только фанатики-аскеты с глубоко запавшими глазами.