Йозеф Лада - Картинки похождений бравого солдата Швейка

Вернувшись, он многозначительно спросил Швейка: «Швейк, вы знаете, что такое маршевый батальон?» — «Так что осмелюсь доложить, господин обер-лейтенант, маршевый батальон — есть маршбатян! Это, стало быть, мы завсегда так сокращаем…» — «Так вот, Швейк, вместе со мной вы отправитесь с «марш-батяном» на фронт, если вам нравится такое сокращение! Рады?» — «Осмелюсь доложить, господин обер-лейтенант, очень! — ответил Швейк. — До чего же будет здорово, когда мы вместе сложим головы за государя императора и его августейшее семейство!»

В купе второго класса скорого поезда Прага — Чешские Будейовице сидели двое: надпоручик Лукаш и совершенно лысый господин в годах. Швейк скромно стоял у дверей. Надпоручик крыл его на все корки. «У нас украли чемодан!.. И вы это говорите так, будто ровным счетом ничего не случилось, паршивец вы этакий!» — «Осмелюсь доложить, господин обер-лейтенант, его в самом деле украли. Я как раз шел вам докладывать, что у нас все в полном порядке, а между тем унесли чемодан! Был у нас один мужичок, Нехлеба…» — «Заткнитесь, Швейк! Знаете, что я вас отправлю на губу?» — «Так что осмелюсь доложить, господин обер-лейтенант, не знаю. Вы еще об этом не изволили упоминать», — сказал Швейк мягко.

Надпоручик залязгал зубами, вздохнул и погрузился в чтение «Богемии». Тогда Швейк обратился к лысому господину: «Простите, уважаемый, вы, случайно, не будете господин Пуркрабек?. Осмелюсь доложить, господин обер-лейтенант, нормальный человек должен иметь на голове от шестидесяти до семидесяти тысяч волос. Черные, они, правда, бывают пореже… А вот выпадание волос, его будто причиняет душевное потрясение в первые шесть недель после рождения!» В этот момент лысый господин вскочил и с криком: «Марш вон, свинья!» ловким пинком в зад вышиб Швейка в коридор. Плешивый господин оказался генерал-майором фон Шварцбургом, самым свирепым из всех генералов-инспекторов.

После изрядного разноса надпоручик Лукаш вылетел в коридор, чтобы расправиться со Швейком. Заведя его в свободное купе, он торжественно объявил своему денщику: «Швейк, наконец наступил момент, когда вы получите пару таких затрещин, каких свет еще не видывал! Знаете, что это генерал фон Шварцбург?!» — «Осмелюсь доложить, ни о каком генерале я и понятия не имел. Он ей-богу вылитый пан Пуркрабек. Это просто трагическая ошибка. Вы знаете, однажды, когда портной Гивл ехал по Штирии и наворачивал ветчину…» — «Швейк, — проревел надпоручик, — проваливайте отсюда, не попадайтесь мне на глаза, скотина, идиот!»

Швейк перешел в другой конец вагона, где завязал разговор с каким-то железнодорожником. Для начала он спросил его, как, собственно, обстоит дело с надежностью аварийного тормоза. Один знакомый Швейка по фамилии Гофман утверждал, будто бы эти тормоза никогда не действуют. Железнодорожник принялся объяснять Швейку устройство тормоза, руки при этом у обоих лежали на тормозной рукоятке, и неизвестно как это случилось, кто из них за нее потянул, но поезд остановился. Швейк твердил, что он этого не сделал, не хулиган же он в самом деле! «Это удовольствие вам обойдется в двадцать кров!» — грозился кондуктор. «Дешевле грибов, — рассудительно заметил Швейк. — А то Франта Мличек тоже как-то потянул за такой вот тормоз да так перепугался, что лишился языка!»

После длительных пререканий из-за штрафа, кондуктор заявил Швейку, что будет вынужден ссадить его с поезда и сдать в Таборе начальнику станции. «Идет, — ответил Швейк, — ужасно люблю беседовать с образованными людьми!» В Таборе Швейку в самом деле пришлось сойти, а поезд с надпоручиком Лукашем, безгранично счастливым, что ему, наконец, удалось избавиться от Швейка, запыхтел дальше к Будейовицам. «Не виноват я, люди добрые!» — провозгласил Швейк, обращаясь к толпе, собравшейся на перроне. Один господин вызвался уплатить штраф за солдата, а какая-то сердобольная старушка высказалась: «Опять над служивым понапрасну измываются!»