Ярослав Гашек - Швейк в денщиках у фельдкурата

Наконец, раздалось: «На молитву!» Подняв пыль, серый квадрат военных мундиров преклонил колена перед кубком поручика Витингера, полученным им за состязание в беге Вена— Медлинг.

Чаша всё время была полна, и каждая манипуляция фельдкурата сопровождалась сочувственной критикой солдат.

— Здоровый глоток! — прокатывалось по рядам.

Священнодействие было повторено дважды. Затем ещё раз раздалась команда: «На молитву!» Хор на закуску грянул «Храни нам, боже, государя», и, вздвоив ряды, колонна двинулась в поход.

— Собирайте манатки, — сказал Швейку фельдкурат, кивнув на походный алтарь. — Нужно развезти всё по местам.

Они поехали на том же извозчике и честно вернули всё, кроме бутылки церковного вина.

Когда они приехали домой и несчастный извозчик отправлен был рассчитаться в комендантское управление, Швейк обратился к фельдкурату:

— Осмелюсь спросить, господин фельдкурат, должен ли министрант быть того же вероисповедания, что и ксёндз, при богослужении которого он прислуживает?

— Безусловно, — ответил фельдкурат. — Иначе обедня была бы недействительна.

— Господин фельдкурат! Произошла крупная ошибка, — заявил Швейк. — Дело в том, что я — вне вероисповедания. Не везёт мне, да и только!

Фельдкурат взглянул на Швейка, с минуту молчал, потом похлопал Швейка по плечу и сказал:

— Подите выпейте церковного вина, что там от меня осталось, и считайте себя вновь вступившим в лоно церкви.

Фельдкурат Отто Кац задумчиво сидел над бумагой, только что принесённой из казарм. Это был циркуляр военного министерства:

«Настоящим военное министерство отменяет на время военных действий все имевшиеся до сих пор предписания, касающиеся последнего причащения воинов. К исполнению и сведению военного духовенства устанавливаются следующие правила:

п. 1. Соборование на фронте отменяется.

п. 2. Тяжело раненым и больным не разрешается с целью соборования перемещаться в тыл. Чинам военного духовенства вменяется в обязанность виновных в неисполнении сего немедленно передавать в соответствующие военные учреждения на предмет дальнейшего расследования.

п. 3. В военных госпиталях в тылу соборование может быть совершено в порядке групповом и на основании заключения военных врачей, поскольку указанный обряд не нарушает работы упомянутых учреждений.

п. 4. Военное духовенство обязано по предложению главных врачей госпиталей совершать обряд соборования над лицами, указанными управлением госпиталя».

Затем фельдкурат перечитал ещё раз отношение военного госпиталя, в котором ему предлагалось явиться завтра в госпиталь на Карловой площади соборовать тяжело раненых. Фельдкурат позвал Швейка:

— Послушай, Швейк, ну, не свинство ли это?

Как будто на всю Прагу нет ни одного фельдкурата, кроме меня! Почему туда не пошлют хотя бы этого набожного ксёндза, который ночевал у нас недавно? Придётся вам ехать на Карлову площадь соборовать. Я забыл даже, как это делается.

— Что ж, купим катехизис, господин фельдкурат. Там об этом есть. Катехизис для духовных пастырей — всё равно, что путеводитель для иностранцев… Один мой знакомый служил в Эмаусском монастыре огородником. Решил он заделаться послушником, чтобы получить рясу и не трепать зря своей одежды. Ввиду этого ему пришлось купить катехизис и подучить, как полагается осенять себя крестным знаменем, как уберечься от первородного греха, что значит иметь чистую совесть и прочую там ерунду. Учил, учил, а потом продал тайком половину всего урожая огурцов с монастырского огорода и со скандалом вылетел из монастыря. Когда мы с ним повстречались, он мне и говорит: «Огурцы-то я мог сплавить и без катехизиса».

Когда катехизис был принесён, фельдкурат, перелистывая его, сказал:

— Ну, вот, соборование может совершать только священник и только елеем, освящённым епископом. Как видите, Швейк, вам нельзя самому совершать соборование. Прочтите-ка мне, как оно совершается.

Швейк прочёл:

— «…совершается так: священник помазует органы чувств больного, произнося одновременно молитву: «Через сие помазание, бесконечного милосердия ради своего, да отпустит тебе бог, что ты согрешил зрением, обонянием, вкусом, речью и осязанием».

— Интересно бы знать, — сказал фельдкурат, — как может человек согрешить, например, осязанием. Не можете ли вы мне объяснить?

— По-всякому, господин фельдкурат. Щупанёт, например, чужой карман. Опять-таки на танцульках… Известно, какие там выкидывают номера.