Франсуа-Люк Шармон: Диссертация

Это был мужчина, которого нельзя было не заметить.

Его гардероб насчитывал двадцать костюмов.

Один и тот же галстук он надевал самое большее — три раза.

В своих апартаментах в Ритце он принимал красивых женщин, известных артистов и дипломатов.

Ходили слухи, что у него золотое сердце.

Способность обольщать, которой обладают восточные люди, создавала вокруг него особый ореол, возбуждающий любопытство.

Ему было около тридцати. Его высокий рост и стройное тело, темный блеск глаз, широкий и покатый лоб, смуглый цвет кожи всегда производили впечатление. И женщины, мимо которых он проходил, вздыхали, улавливая запах гарема…

Он любил роскошь и удовольствия, стремился к ним и ничего не делал для того, чтобы занять какой-либо пост или сделать карьеру. Его образу жизни завидовали, но за глаза ругали, хотя сами на людях кичились своей близостью к младшему сыну короля Бирабии.

В действительности Магомед бен Галауд бен Габка, в узком кругу Медмед или Мед, прибыл из богатого королевства, простирающегося от Ирака до Ирана.

В своей стране он слышал о Франции, о ее культуре, гостеприимстве, искусстве… И о ее девочках. На родине он сблизился с французами и француженками. Во время многих вечеров (о, эти восточные вечера, когда ночь кажется бессильной оттолкнуть день!) он мечтал о путешествии на далекую землю, бредя Реймсом и Монмартром, Ниццей и Версалем.

Король же — увы! — отказывал сыну. Не по причине денежных затрат, конечно. Он принадлежал к тем родителям, которые с возрастом и приобретенным жизненным опытом опасаются развлечений на чужбине, потому что подобные приключения как правило оканчиваются потерей чести и здоровья.

Однако Мед решил уехать. Как всегда, когда речь шла об удовольствиях, он проявлял хитрость и волю, да и обстоятельства складывались в его пользу. Во французском посольстве служил один блестящий, но парализованный долгами секретарь. Именно с ним Мед и встретился. Это было началом их дружбы, надежным залогом которой стал внушительный подарок принца. И уже через две недели секретарь имел возможность рассчитаться со своими кредиторами, но колебался, жалея расстаться с деньгами, отодвигал сроки платежа. Тем не менее за дело принца он взялся рьяно.

И вот уже министр иностранных дел Бирабии сообщает своему королю, что правительство Франции желает принять у себя в скором времени младшего сына короля, который мог бы приобщиться к французской и европейской культуре под руководством лучших учителей.

Известие было настолько приятным, что король улыбнулся от удовольствия: вот уже несколько месяцев он мечтал попросить финансовую поддержку столь же бескорыстную, столь и эффективную у французских рантье. Итак, он велел передать своему сыну, что согласен направить его в Париж. Но поставил условие: принц напишет и успешно защитит там диссертацию доктора филологических наук.

После скорого прощания трехмоторный лайнер английской авиакомпании умчал Магомеда бен Галауда бен Габка с наспех упакованными чемоданами в Бурже, где его не встретило ни одно официальное лицо. И не без причины…

После шести месяцев приемов, путешествий, идиллий принц начал ощущать усталость и скуку. Его мысли все чаще обращались к семье, и наконец он вспомнил о диссертации, которую должен был успешно защитить.

Вот почему в один из понедельников Мед отправился в Сорбонну. Он хотел прежде всего найти расторопного профессора, способного помочь ему в выборе темы и организации работы. В тот день его поступки диктовала внезапно напавшая на него серьезность и рвение безукоризненного студента.

И надо ж такому случиться: в секретариате — никого. К счастью, ему на глаза попался привратник, который ежедневно, в течение вот уже тридцати лет мерил шагами коридоры Парижского университета, постигая глубину человеческих характеров и азы всех наук. Принц рассказал о цели своего прихода. Предполагая даже, что его знатность могла бы вызвать особые симпатии, он счел нужным представиться. Напрасный расчет: Буржона не так легко было пронять. Он считал, что по всему свету огромное множество принцев, герцогов, миллиардеров. И в то же время кто другой из привратников может похвастаться своей близостью к Великим Французским Профессорам?!

Да, он знал их очень хорошо, этих ученых мужей: профессоров филологического факультета — близко; профессоров естественных факультетов — как будто они были из его семьи. Что касается профессоров юридического и медицинского факультетов, тут наблюдались некоторые трудности…