Нонна Само: Пришла подруга

Новый муж оказался не столь терпеливым, и, когда она начинала о чем-то рассказывать, как всегда отклоняясь во все стороны, он быстро прерывал: «Короче, что там за шаги за спиной?»

По-другому рассказывать она не умела и вскоре превратилась в молчаливую и несколько угрюмую женщину. Она часто вспоминала своего первого мужа: «Все-таки он был очень хорошим собеседником… И вообще…»

Пришла подруга. Радостно-возбужденная. У нее образовался роман с композитором, и он написал ей романс. Она пропела: «Не уходи, побудь еще минутку». Я сказала, что замечательно, но мне это что-то напоминает. По-моему, у Вертинского был романс с такими словами или еще у кого, точно не помню. Подруга заметила, что ничего удивительного, хорошие слова могут вдохновлять разных композиторов, таких примеров сколько угодно. Я сказала, что абсолютно с ней согласна, но музыка мне тоже почему-то знакома, да-да, был такой романс «Сон», его пела знаменитая Тамара Церетели, а потом Утесов. И я тоже пропела: «О, это только сон, что ты была моею…»

Подруга приуныла. Я сказала, чтобы не брала в голову, такое случается – одна и та же мелодия приходит в голову разным композиторам. Что неудивительно, в их распоряжении всего семь нот – до, ре, ми… и так далее. И как им удается выкручиваться – непонятно, и все-таки выкручиваются – попробуй, спутай Бетховена с Добрыниным, нипочем не спутаешь. Композитор – вообще опасная профессия, тут не только в плагиате могут обвинить, репутацию подмочить, но и жизнью можно поплатиться. Вот, к примеру, такая история.

Когда-то соседом по лестничной площадке у нас был композитор Хайт, автор знаменитого «Марша авиаторов»: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью». Однажды, столкнувшись с Юлием Абрамовичем у лифта, я сказала, что в восторге от его марша, что это гениальная музыка и так далее. Но композитор не обрадовался моему комплименту, а вроде бы даже огорчился и сказал, что его достали этим маршем, как будто он другой музыки не писал, а он писал, только никто этого не знает, привязались к этому маршу – сколько можно, в самом деле! Ему почему-то неприятно было говорить о своем марше, не любил он его, и тут была какая-то тайна.

Как-то, уже после его смерти, в одном доме я услышала, что автор марша вовсе не Хайт, это довоенный немецкий марш, который очень любил Гитлер, и в доказательство поставили старую немецкую пластинку, где хор пел этот марш на немецком языке. «Ничего себе», – подумала тогда я. А позже по телевизору я услышала, что марш все-таки написал Хайт. История такая. До войны молодой композитор жил в маленьком провинциальном городке, где был расквартирован авиаполк, и для этого полка он написал марш. И вот туда приехал Геринг, почему – неизвестно, но мы тогда дружили с Германией, так что все может быть. Так вот, приехал Геринг, услышал этот марш, и так он ему понравился, что Геринг украл марш, привез в Германию и подарил его Гитлеру на день рождения. Гитлер был очень доволен и тоже полюбил этот марш. Ну а Хайта, понятное дело, арестовали как немецкого шпиона, посадили. Хорошо, что не расстреляли. Марш его, конечно, запретили. После смерти Сталина Юлия Абрамовича освободили, реабилитировали, а марш стали исполнять в самых торжественных случаях, при запуске космонавтов например.

История с маршем имела продолжение, но уже не в государственном масштабе, а в масштабах нашей семьи. Однажды мне позвонил мой двоюродный брат и сообщил, что его бабушка собирается разводиться с дедушкой. Дело в том, что, услышав по радио «Марш авиаторов», дедушка заявил, что Хайт украл этот марш, снова-здорово! Но не у Гитлера, слава те господи, а в совершенно другом месте! Во времена НЭПа, мечтательно вспоминал дедушка, в кафешантанах девочки танцевали канкан и, в три приема поднимая юбки, пели: «Все выше, и выше, и выше!» И дедушка, насколько ему позволяли силы – а оказывается, очень даже позволяли! – изобразил и канкан, и поднятие воображаемых юбок, оп-ля! Бабушка опешила! Но вовсе не от коварства композитора, а от коварства дедушки: оказывается, он ее обманывал – говорил, что идет на службу, а сам-то, сам жуировал по кафешантанам! Опомнившийся дедушка пытался свернуть на несчастного Хайта, но не тут-то было – бабушка была непреклонна, ибо вина дедушки была очевидна: во-первых, лгал насчет службы, во-вторых, посещал безнравственные заведения, и, в-третьих, выходит, что ему нравились всякие там шансонетки, а говорил, что его любимые композиторы Бах и Григ! Ну, мы всей семьей принялись за дело и убедили бабушку, что если и были в биографии дедушки кафешантаны, то до их встречи с бабушкой.