Олег Солод - Партизаны. Судный день.

— Вот! — Алена удовлетворенно кивнула. — Вам бы только резать. А мы ее травкой попоим, ей и полегчает. Вот он — грыжник-то. — Девушка опустилась на колени. — Сколько его тут, — порадовалась она. — Повезло Салтычихе.

Виктор присел на корточки рядом с ней, не проявляя при этом никакого интереса к грыжнику. Собравшись наконец с духом, он протянул к Алене руки, явно собираясь обнять девушку за талию. В самом конце этой ответственной операции Виктор пугливо прикрыл глаза, что помешало ему заметить, как Алена потянулась к отдаленному растению. Руки доктора, лишившись намеченной цели, схватили воздух, а их обладатель, потеряв равновесие, рухнул на землю, лишь в последний момент успев упереться в нее ладонями.

Алена обернулась на шум.

— Ты чего? — удивилась она, обнаружив, что Виктор стоит рядом с ней на четвереньках.

Тот постарался скрыть глаза.

— Поближе рассмотреть хочу, — он вырвал из земли первое же попавшееся растение. — Вот он какой — грыжник, — произнес Виктор с преувеличенным вниманием. — Надо же…

— Какой же это грыжник? Грыжник я собрала. Это трава обычная.

— Да? Обидно.

Виктор поднялся на ноги и отряхнулся. Они тронулись дальше.

— А вот скажи, Алена, — доктор придумал новый, менее травматичный способ реализации амурных планов, — какой бы ты поставила диагноз при следующих симптомах: мужчина… примерно моего возраста… совершенно потерял сон…

— Коли бессонница — корень валерианы пить надо, — тут же отреагировала Алена.

— Там не только сон. Аппетита тоже нет. Кусок в горло не лезет, — прозрачно намекнул Виктор, но девушка проявила поразительную недогадливость.

— Это с перепою бывает. Тут огуречный рассол хорошо, — предложила она.

— Подожди, Алена. Ты до конца дослушай. Короче, человек потерял сон и аппетит… не может ни на чем сосредоточиться… все время тяжело вздыхает…

— Астма, что ли?

Виктор пропустил ее слова мимо ушей.

— Думает все время об одном… — продолжил он, подходя к главному.

— Это о чем же?

— Ну… об одном, — не решился уточнить Виктор. — Не важно. Важно, что больше ни о чем он думать не может.

— Никак психический?

— В какой-то мере. Но ему кажется, что причиной этого состояния — один человек.

— Ах, вот оно что, — мысли Алены приняли привычное направление. — Ежели так — воск лить надо. Свечку растопить — и в блюдце. С заговором. Воск как застынет, так и покажется, какой человек его заворожил. Бабка моя хорошо воск лить умеет.

Потерпев окончательную неудачу в эзоповой речи, Виктор внезапно решился назвать все своими именами.

— Не надо тут ничего лить, — сказал он. — Он и сам знает, что за человек в этом виновен.

Виктор остановился.

— Так ежели знает… — заметив отсутствие спутника, Алена обернулась. — Ты чего, Витя?

— Потому что этот человек… этот человек… — Виктор подошел к ней и взял девушку за руку.

Столь очевидный жест трудно было не понять.

Алена потупилась:

— Не надо, Витя. Нехорошо это. Женатый ты.

После некоторой заминки доктор отпустил ее руку.

— Хм… Это, конечно, правда. Но что же делать, если я… совершенно потерял голову. И только ты можешь помочь мне вновь ощутить радость жизни. — Он посмотрел на девушку. — Как? Поможешь?

Алена подняла на него глаза.

— Помогу.

Виктор не поверил своим ушам.

— Правда?

— Правда. — Девушка нежно дотронулась до его щеки. — Пустырника заварю — оно и отпустит.

Мотоцикл с коляской, прыгая на ухабах, подрулил к воротам базы. За рулем мотоцикла сидел рядовой Лобанов. В коляске — заместитель комбата майор Терентьев. Выскочив из коляски, майор отряхнулся и уставился на ворота, украшенные хорошо знакомой нам надписью «Стой! Стрелять буду!».

— Что это еще за херня?

Петька заглушил мотор.

— Охраняют, — уважительно произнес он. — Вы бы осторожней, товарищ майор. Они ж гражданские, устава не знают. Еще стрельнут по глупости.

Терентьев осмотрелся по сторонам.

— Вышки нет. Часового тоже. — Подойдя к воротам, он подергал их, потом грохнул по створке кулаком. — Эй! Есть тут кто-нибудь? — Не дождавшись ответа, майор хмыкнул. — Охраняют. Как же.

Внезапно изнутри раздался грохот автоматной очереди. Петька от неожиданности пригнулся. Майор, проявив похвальную резвость, мгновенно бросился навзничь. Очередь резко оборвалась.

— Я ж говорил, — с некоторым удовлетворением в голосе произнес Петька. — Охраняют.