Олег Солод - Партизаны. Судный день.

Не успел он скрутить из обрывка газеты цигарку, как дверь избы, стоявшей через дорогу напротив, раскрылась, и на пороге показался Николай. Выглядел химик столь живописно, что Сергеич от неожиданности просыпал драгоценный табак на землю.

Чертыхнувшись, он достал из кисета новую щепоть и спросил:

— Чего это ты так вырядился, Николай?

Химик несколько неуверенно оглядел себя:

— Ты ничего не понимаешь, старый ретроград. Это образец новой формы. Марья пошила.

Реакцию Сергеича можно было понять. Надетое Николаем одеяние напоминало привычную военную форму лишь цветом. Нетрудно было догадаться, что на это произведение «от кутюр» пошло изрядное количество ткани цвета хаки, доставленной из города вертолетом. В остальном за право считать сей образец мужского одеяния своей спецодеждой могли бы с равным правом сражаться жрецы зловещей богини Кали и воины наиболее экзотического из африканских племен.

— Ты не представляешь, она такая рукодельница, — Николай вновь оглядел себя. — Олеська из города журнал мод привезла, так она у нее выпросила — и вот… Стиль милитари. Вроде бы от Хуго Босс. Необычно, правда?

— Тут спорить не буду, — искренне согласился Сергеич.

— Я ей говорю — ты бы для себя чего пошила. Материи-то полно. Отнекивается. Говорит: «Куда я в ем пойду? Баловство это…»

— Ей видней.

Плотник вновь приступил к конструированию папироски, но тут дверь дома Марьи опять скрипнула. Машинально подняв глаза, Сергеич вторично просыпал табак на землю.

— Смертная сила… — прошептал он.

И вновь его реакция была вполне адекватной. Вышедшая на улицу статная селянка явила себя миру в длинном — чуть не до земли — платье, отмеченном невероятной смелости декольте. Вряд ли стоило говорить, что материалом для этого шедевра послужил все тот же знаменитый отрез. Выглядела Марья столь ошеломляюще, что даже Николай потерял дар речи.

Марья зарделась.

— Вот, Колюша… — потупилась она. — Как ты просил. Я по журнальчику глянула, да ночью и пошила.

— Да ты, Марья, просто… — наконец смог вымолвить Николай. — Просто модель. — Он повернулся к плотнику. — Как, Сергеич? Хоть сейчас на подиум, верно?

Сергеич окончательно оставил попытки изготовить себе папироску. Видно, не судьба.

— Какая ж она модель? — уважительно произнес он. — Модель — та вроде вешалки. А тут… — глаза плотника против воли уперлись в наиболее рискованную часть платья. — Тут фигура, елки-палки, — окончательно смутился он.

По загону фермы Бодуна гулял страус. Вид у птицы был необычайно независимый и гордый. Жора и Михаил разглядывали его сквозь сетку с явной опаской.

— На хрена тебе его яйца? — спросил повара Жора.

— Ты что! Это ж деликатес! Больших денег стоит, если в городе в каком ресторане заказать. А тут — халява. Тем более Бодун не против.

— Бодун-то не против. Осталось вот с ним договориться, — Жора с неудовольствием посмотрел на внушительную птицу. — Глядит, сука. Того и гляди — кинется.

— Брось, Жора. Страус — не людоед, — успокоил его Михаил. Впрочем, без особой уверенности в голосе.

Сослуживца этот аргумент не убедил.

— Да? Мы с братанами раз в Испании были, в зоопарке. Там такой же индюк за решеткой бродил. Как нас увидел — понесся через весь загон и давай сетку клювом рвать, будто мы его родного дедушку завалили. Аж искры летели. Главное — ни с того ни с сего. Правда, один из наших ему голую задницу показал для смеху… — вспомнил Жора. — А ты говоришь — не людоед. На человека бросается только так.

— Но ведь бабы семеновские как-то их кормят — и ничего.

— Может, он бабу за человека не считает.

Они вновь уставились на страуса. Тот не сводил с чужаков злобных глаз.

— Чего ж делать-то будем? — спросил Михаил. — Так уйти — жаба душит.

— По телевизору видел, как их в Австралии ловят, — вспомнил Жора. — Догоняют, крутят три шара на веревке, бросают, заплетают ему ноги — и готов клиент.

— Ты знаешь, если бы у нас даже были три шара на веревке, трудно представить ситуацию, при которой мы будем догонять страуса. Думаю, если мы войдем внутрь, догонять будет он. Давай лучше так, — предложил Михаил. — Ты дразни его отсюда. Как в Испании. Он понесется тебя рвать, а я под шумок шмыгну внутрь, возьму яйца — и готово.

Жора добросовестно обдумал план. Лично для него он вроде бы не таил никакой опасности.

— Ладно, — согласился Жора, расстегивая брюки. — Давай попробуем.

— Погоди, — остановил его повар. — Я сначала у входа встану.