Лев Альтмарк - Серые пятна истории

— Знал бы ты, какая у нас хунта кровожадная! — охал Пабло Неруда. — Как увидит, что простой человек идёт по улице, сразу хвать его и в застенок. А там его пытают до смерти, и труп выбрасывают на свалку!

— Зачем? — удивлялся Назым Хикмет.

— Просто так. Чтобы не испытывал симпатий к Советскому Союзу! — Этот аргумент был определяющим в доводах чилийского поэта. — Любой нормальный человек просто обязан любить Советский Союз! Даже рискуя жизнью. Но и не забывать родную землю.

— А у нас в Турции… — Тут Хикмет запинался, потому что давно уже не был на своей многострадальной родине и даже не помнил, кто там правит и насколько кровожаден нынешний режим. — И всё равно, так любить Советский Союз, как его любят простые трудовые турки, не может ни один народ на земле. И братский советский народ отвечает им взаимностью.

— И нам тоже отвечает взаимностью, — не сдавался Пабло Неруда. — Бывало, захожу в Центральный Комитет, а меня тут же хвать и давай целовать. Я говорю: «Хватит, Никитич, на нас люди смотрят!», а он продолжает…

— Стоп! — подловил его Назым Хикмет. — Какой Никитич? Главного же русского зовут Леонидом Ильичом!

— Да я не про него, я про завхоза! Тоже большой любитель целоваться с мужчинами…

— Не-е, ниже секретаря ЦК я себя целовать не даю! — находит лазейку Назым Хикмет. — А больше всего я ценю поцелуи простых турецких девушек из отдалённых горных селений. Вот, помню, был случай лет двадцать назад…

Тут разговор переходит совсем в другое русло, никак не связанное с любовью к родине и простому народу. Поэты оживляются, вспоминают героическую молодость и подвиги на совсем другом фронте, а потом, в соответствии с русской традицией, которая им пришлась по вкусу, отправляются в дорогой ресторан выпить по рюмке водки под икру и расстегаи…

Процесс идёт. Мы любим прогрессивных поэтов, особенно из далёких стран. И они нас любят — никак не меньше, чем мы их. А может, ещё и больше…

Великий испанский художник Сальвадор Дали при всей своей экстравагантности и непредсказуемости был в душе последовательным и убеждённым поклонником социалистического реализма. Правда, понимал он его по-своему. Парадные портреты с чугунными победителями соцсоревнования и свинарками, душащими своих подопечных железной пролетарской хваткой, конечно, любого здравомыслящего человека ввергнут в транс и потерю ощущения реальности. Именно это и давало настрой Дали для создания сюрреалистических полотен и навевало глубочайший смур, во время которого мозг рождал самых жутких и желаемых монстров.

Наиболее кровожадными и абсурдными по тематике — а Дали знал в этом толк! — ему казались сатирические картинки Кукрыниксов, очень популярные и тиражируемые миллионными копиями в СССР. Их ненависть к Западу и какая-то ирреальная тяга к самоуничтожению могли служить наглядным пособием для каждого начинающего сюрреалиста. Посему Дали решил встретиться с человеком, носившим этакую вычурную даже для самого крутого отморозка фамилию.

Каково же было его удивление, когда это оказался не один человек, а целых три старичка довольно благообразной наружности и напрочь лишённых даже минимальной экстравагантности.

— Здорово, мудаки! — старательно выговорил он подсказанное его русской женой Галой приветствие. — Как дела? Я ваш коллега по живописи Сальвадор Дали.

Старички переглянулись и ответили в один голос:

— А у вас советский паспорт есть?

— Какой паспорт?! Мой паспорт — мои работы!

— Я, кажется, знаю, кто это, — оживился один из старичков, — это сумасшедший, который сбежал из психушки. Его одолела мания величия.

Выглядеть сумасшедшим для Дали было вовсе никаким не позором, а наоборот частью имиджа.

— Я хотел бы поделиться своими замыслами и заглянуть на вашу творческую кухню!

— Кухню?! — ахнули снова старички. — У нас холодильник пустой, сами впроголодь живём…

— Я не обедать пришёл, — ухмыльнулся Дали. — Я сам могу кого угодно накормить в любом ресторане. Мне интересно проникнуть в ваши творческие планы…