Сергей Иванов - Костя + Маша

— Я, может, предпочел бы дежурить с Ваней Борщёвым, ― заявил Костя. ― потому что в однополых парах взаимопонимание гораздо лучше, чем в разнополых. Все знают, что мужчины и женщины говорят на разных языках. Особенно это заметно у кухонной плиты.

— Взаимопонимание не падает с неба, — ответил руководитель. — Дежурства помогут вам с Машей лучше узнать друг друга, и в дальнейшей жизни будет легче вести общее хозяйство.

— С чего вы взяли, что у нас с Машей появится общее хозяйство? — спросил Костя. Однако руководитель не успел ответить, потому что в этот момент в палатку влезла Маша Творогова и спросила:

— Зачем вы поставили меня в пару с Кривошеиным? Мне хочется дежурить с Ирочкой Тряпкиной, потому что она аккуратная.

Но руководитель не собирался переписывать список, у него было много других важных дел. Он сказал:

— Приказы начальника экспедиции не обсуждаются. Сегодня тебе, Творогова, захочется дежурить с Тряпкиной, завтра со Щёткиной, а послезавтра с Пылесосиным. Это несерьёзно.

— Ужас какой-то, — жаловалась Маша Косте, перемешивая рис в котелке, в то время как Костя колол неподалёку дрова. — Мы не имеем здесь права рта раскрыть. Нами вертят, как хотят.

— Точно, — соглашался Костя. — Лучше бы я в Крым поехал. Только вот исследование по аистам жалко.

— Да, придётся потерпеть эти дурацкие дежурства. Ты извини, если я не смогу точно формулировать свои просьбы. Женщины немного бестолковы.

— А я, когда костёр разжигаю, всегда становлюсь грубоватым. Могу даже на крик перейти. Так что ты тоже меня прости, если что.

— Легко, — сказала Маша. — Будь любезен, перевесь котелок для чая на десять сантиметров правее, там вода скорее закипит.

— Пожалуйста, — ответил Костя, передвинул котелок и принялся пилить цепной пилой толстое бревно.

— Давай помогу, одному неудобно, — сказала Маша и взялась за другой конец пилы. Вдвоем они так быстро разделали бревно на чурбаки, что рис даже не успел подгореть. Потому что, пока Маша отдыхала после каждого чурбака, Костя перемешивал кашу.

— Идеальная пара! — подумал руководитель кружка, глядя на дежурных из своей палатки.

На вечернем собрании у костра Михаил Потапович, руководитель кружка юных биологов зоопарка, сказал детям:

— В нынешнем году по невыясненным причинам сдвинулась граница аистовых гнездовий, и наш лагерь оказался далеко к северу от неё. Поэтому советую всем, кто взял аистовую тему, заменить ее на цапельную или перейти к грызунам.

— А разве нельзя перенести лагерь южнее? — спросил Костя Кривошеин.

— Если мы сдвинем лагерь в сторону аистов, то отдалимся от южной границы распространения белой куропатки, которую исследует Тряпкина, — ответил руководитель. — И предупреждаю — самовольные отлучки из лагеря на расстояние больше пяти километров будут караться.

— Что станешь делать? — спросила Маша у Кривошеина. — Переключишься на грызунов или куропаток?

— Думаю всё-таки добраться до аистов.

— До них не меньше пятнадцати километров, — сказала Маша. — А то и все двадцать пять. Если ты уйдешь так далеко, тебя выгонят.

— А я вовсе не собираюсь уходить из лагеря, — ответил Костя и сказал на ухо Маше несколько слов, оставшихся для окружающих тайной.

Вскоре лагерь огласился громким визгом. По непонятной случайности мальчики, возвращаясь с собрания, залезли в палатку девочек, стоявшую ближе к костру, чем мальчишеская, и улеглись там спать. А когда девочки попытались их прогнать, они заявили, что их палатка всегда стояла на этом месте.

Руководитель кружка объяснил ошибку мальчиков ранними сумерками, навёл в лагере порядок и поспешил к себе. По пути ему встретилось пятно примятой травы, точно такое, какое остаётся на месте убранной палатки. Но появление пятна легко было объяснить тем, что траву просто вытоптали, поэтому руководитель не придал этому факту особого значения.

Наутро участники экспедиции отправились по экологической тропе. Вернулись биологи только к ужину и поначалу от усталости не заметили ничего необычного. Но по дороге к своей палатке руководитель кружка обнаружил второе пятно примятой травы, расположенное от первого на таком же расстоянии, как первое — от костра.

Добравшись наконец до своей палатки, Михаил Потапыч оглянулся, и тлеющий костёр показался ему крохотным, как булавочная головка.

«Неужели у меня настолько село зрение?» — подумал Михаил Потапыч. В этот момент до его ушей донесся девчачий визг.