Александр Рогожкин: Особенности национальной охоты

…Лошадь обходя лужу, задела копытом окоем льда: легкий треск нарушил царящую вокруг тишину. Стремянный подвел к нему тонконогого палевого донца, который нервно прядал ушами и косил темным глазом.

В стороне тихо стоял доезжачий с гончими. Они первыми почувствовали: начинается! Еще не последовало сигнала, а вожак уже в нетерпении вскочил, поднимая за собой остальных. Напрасно выжлятники пытались успокоить собак: охота была у них в крови, и пронзительный лай повис в морозном воздухе.

— От Отрадненского заказа начнем? — подбежал к нему егерь, отмахиваясь арапником от скулящих собак. По его молодому, красному от выпитой водки лицу было видно, что и ему не терпится побыстрее начать гон. — Думаю, не надо сваливать своры, пойдем двумя гонами…

Егерь махнул рукой в сторону леса, тонкой пламенеющей лентой уходящего по склону к реке.

Он улыбнулся и легко вскочил на донца. Тот дернулся под ним, но тут же, осаженный, застыл. Доезжачий, обойдя справа красавца жеребца, подал на маленьком, английской работы, подносе серебряную чарочку охотничьей запеканки.

— Начнем от Отрадненского, — согласился он и с наслаждением выпил ледяную водку. Потом огладил усы, закусил маринованным хрустящим груздем и вскочил на жеребца.

Натянув повод, он оглядел вокруг сонные, припорошенные первым снегом горбатые поля, студеное высветленное небо, темные изгибы реки — и глубоко вдохнул морозный воздух. Рядом уже сидели на конях борзятники. Егерь, заметив его кивок к началу, поднес рожок к губам…

По полю поплыл странный звук…

…Этот звук оказался автомобильным гудком. Раймо открыл глаза: рядом с их машиной стоял Евгений Качалов — его русский приятель, с которым он недавно сошелся в одной околоуниверситетской компании. Этот невысокий крепыш лет двадцати пяти, в джинсах и модной курточке, держал коробку с водкой и давил на клаксон.

Раймо понял, что успел заснуть, разморенный дорогой и теплом машины. Сожалея, что виденное — не больше чем красивый сон, образы из которого были навеяны часами, проведенными за старинными книгами по русской охоте, он — молодой, начинающий финский писатель — со вздохом вошел в реальную русскую действительность. Раймо вылез из джипа и отправился открывать багажник своему компаньону. — Зачем так много спиртного? — обреченно спросил он по-английски. — Охота — это отдых…

— Этого-то, боюсь, не хватит… — сокрушенно качая головой и неумело строя английские фразы, откликнулся Качалов. Он затолкнул в багажник вторую коробку с водкой. — Ты же хотел узнать, что такое настоящая русская охота?

— Хотел, — кивнул Раймо, — но я не хотел пить…

— У нас это дело добровольное, насильно никто пить не будет, — успокоил его Качалов.

Женя оглядел забитый до отказа вещами и водкой багажник джипа, покачал, думая о чем-то своем, головой. Наконец, решив, что водки действительно маловато, с озабоченным видом подошел к своему финскому гостю.

— Ты подожди здесь, я еще схожу… — сказал он Раймо, стараясь не смотреть в его удивленное лицо.

— Я погуляю… — финн оглядел грязный перекресток маленького карельского поселка.

— Не потеряйся тут. И с местными не разговаривай, для них иностранец в диковинку, — посоветовал Качалов. — Еще за шпиона примут… — добавил он уже по-русски.

— Что? — не понял Раймо.

— Эх, не понять вам всей тонкости русской глубинки, — снова по-русски ответил Качалов и отправился в магазин.

Раймо обошел джип, оглядывая улицу. По обе ее стороны стояли одноэтажные, совершенно одинаковые, бараки. Правда, с одной стороны был магазин, а с другой — почта, отличавшиеся от прочих строений лишь полувыцветшими стеклянными вывесками. Раймо прошел немного вперед. За ним увязалась какая-то сонная собака: понуро опустив голову и лениво помахивая закорючкой хвоста, она медленно засеменила следом. Кроме этой невесть откуда взявшейся собаки, вокруг не было видно ни одной живой души, даже птиц почему-то не было. Над всем поселком висела мертвая, звенящая тишина.

— Браток, выручай, трубы горят… — вдруг услышал за своей спиной русскую речь Раймо. От неожиданности он вздрогнул, затем обернулся — посмотреть на первого местного жителя.

Перед ним стоял самый настоящий негр в телогрейке и мятой шапке.

— Понимаешь, лес пригнали, а все вещи утонули… и деньги… все!.. на дно… Выручай, дай на похмел…

Раймо непонимающе огляделся вокруг, посмотрел на негра: стоптанные сапоги, вислые на коленях брюки. Встретить здесь выходца из солнечной Африки он предполагал меньше всего. Скорее, наоборот — негр, благодаря бомжеватой внешности, удачно мимикрировал и в окружающей среде казался абсолютно естествен.