Александр Рогожкин - Особенности национальной охоты

— Тост на охоте должен быть кратким, как команда. Или как выстрел… — Михалыч задумчиво похрустел соленым огурчиком. — Иначе времени на содержательный отдых не останется…

— Верно! — поддакнул генералу Сергей Олегович.

— Мы за что пили? — поинтересовался Раймо по-английски в надежде поддержать общую беседу.

— За природу, — перевел Женя, опекавший финна на правах пригласившего. — Ты аккуратнее пей, лучше пропускай…

Раймо согласно кивнул: пил он совсем редко — да и то помалу.

— Тебя как звать? Раймо? — подсел к нему Лева. — Ты посмотри, какая красота вокруг!.. — Соловейчик указал рукой на проплывающие мимо них извилистые берега. — Тут знаешь какие места есть? Таких нигде нет!..

— А то он не знает… — усмехнулся Сергей Олегович. — Это же их земля была, пока мы ее не оттяпали…

— Это наша земля! — прервал спор Михалыч. — Наша и их. Раз он наш гость, значит, будет как дома. Переведи!

— Сколько раз сюда приезжаю, а все не перестаю удивляться… Такая природа! — все не мог успокоиться Лева. — Знаешь, почему так злобы много сегодня в людях? Потому что в городах сидят, на природу не вылезают, злость в них копится, а выход — в преступлении… А приехал бы сюда хоть разок, походил бы, душу отвел — глядишь, и жить стало бы легче. Михалыч, давай!..

— Ну, за знакомство! — поднял стакан генерал.

Раймо послушно выпил весь стакан.

— Наш человек! — улыбнулся ему Лева. — Понимает толк в жизни.

Плыли уже несколько часов. Катер ходко шел мимо скалистых берегов. Гранитные склоны гор уходили ввысь. Темные ели спускались к самой воде, непонятно как цепляясь за пологий камень. На катере пели каждый по-своему — дружно, душевно пели. “Если бы парни всей земли…”

Лева и тепленький уже Раймо сидели рядом на палубе и слаженно выводили мотив на своем родном языке. Им серьезно вторил Михалыч. Сергей Олегович потихоньку начинал клевать носом, но тоже подпевал — или ему только казалось, что он подпевает?.. Женя Качалов, поберегший силенки для будущего, меньше других выпил и теперь печально смотрел на природу, вслушиваясь, что бормочет Соловейчик в перерывах между песнями.

— Ты — и коммунист? — по-русски удивлялся Лева.

— Да, я коммунист, — по-английски подтверждал этот факт Раймо.

— Я был… коммунистом, — пьяно вздохнул Лева. — Михалыч тоже был, конечно… Понимаешь, тогда все мы были, иначе никак…

— Я не был коммунистом!.. — очнулся Сергей Олегович.

— Тогда ты нас, коммунистов, не поймешь… Верно, Раймо? Ничего, скоро у вас образуется, будешь снова свободным…

— О чем ты, Лева? — спросил Качалов. — У них и так всего хватает. Он же в любой момент из партии может выйти…

— Не вышел же! Значит, чего-то держит, чего-то не то! — не унимался Лева. — Не доросли мы до веры, потому и за всякое ловкое слово хватаемся, ищем в нем спасения…

Соловейчик вдруг стал серьезным. Потом медленно начал клониться в сторону — принятый алкоголь дал о себе знать. Раймо подхватил Леву, растерянно глядя на остальных.

— Положи его, пусть отдохнет… — посоветовал Михалыч.

— Устал, — перевел Женя. — Он устал. Работает в полиции, в уголовном розыске. Пусть поспит.

Раймо подложил Соловейчику под голову чью-то куртку, сверху накрыл ватником.

Катер вышел на открытую воду, сразу резко качнуло на волне.

Сергей Олегович прикорнул рядом с Левой. Женя тоже, глядя на остальных, закрыл глаза, привалившись к рюкзакам.

Катер обогнул пологий остров-камень. В небо взмыл резкий гул сирены…

…Рожок пропел — гон пошел. Несколько нетерпеливых всадников рванулись за сворой гончих. Он же выехал на пригорок. Рядом с ним, только чуть ниже, приладился егерь на приземистом раскормленном жеребце.

Уши его донца первыми уловили лай, он вытянул свою красивую шею в сторону гона. Спустя несколько мгновений егерь и сам различил далекий шум. Стало ясно: зверя подняли сразу три гончих, и теперь они вели его вдоль кромки леса, стараясь выгнать на поле.

— Шлея и Валдай ведут, — на слух определил егерь. — А вот третий кто?..

— Туба? — прислушался он.

— Может, и Туба… — ответил егерь, но чувствовалось, что был не согласен. — Звона! Точно, она — ее голос!

Он кивнул — действительно верно. Нагнулся, поправил стремя, устроился поудобнее в седле.

— К распадку выходите, — прислушивался к гону егерь. — Туда ведут.

В поле уже слышался надсадный дальний лай борзых: подняли еще одного зверя, но было понятно, что ведут его в сторону, зверь не давался…