Irag Pezechk-zod - Дядюшка Наполеон (пер. Н.Кондырева, А.Михалев)

Азиз ос-Салтане давала последние наставления Гамар:

– Заклинаю тебя твоим светлым личиком, веди себя как благородная барышня. Не говори ни слова! Если что спросят – мы сами ответим.

Асадолла-мирза потрепал Гамар по щеке:

– Да, детка, лучше ничего не говорить. Людям нравится, когда девушка молчит. Если ты начнешь разговаривать, муж твой уйдет и ребеночек без отца останется. Поняла, душенька?

Гамар, которую одели в красивое зеленое платье, с невинной улыбкой отвечала:

– Да, поняла. Я своего ребеночка очень люблю, хочу ему рубашонку связать.

– Но помни, дорогая, если ты начнешь при них распространяться про ребенка, они уйдут, и ты останешься одна… Ни слова об этом не говори, они не должны знать, что ты ребенка ждешь. Поняла?

– Да, поняла, дядя Асадолла. Я при них совсем не буду говорить про младенчика.

Затем Гамар, Азиз ос-Салтане и дядюшка перешли в залу. Дустали-хан, ковыляя, добрался туда еще раньше и боком пристроился на диване. Мы с Асадолла-мирзой стояли во дворе, когда к нам подбежал Маш-Касем:

– Ох, голубчики вы мои! Идут, да только земляк-то мой – без парика.

– Что? Как без парика? А в чем же он?

– Да все в той своей шляпчонке.

– Ну и болван! Маш-Касем, беги, задержи на минуту женщин и вышли вперед Практикана, пусть он один зайдет, я посмотрю, какая муха его укусила.

– А еще мамаша у него больно страшная… Боюсь, как бы Гамар-ханум не напугалась.

– А что такое? Лицом нехороша?

– Она, конечно, в чадре… Но все одно – ужасть берет.

– Какая еще «ужасть»?

– Ей-богу, зачем врать?… Ведь собственными глазами видел, сохрани бог, сохрани бог, – у нее усы и борода, как у проповедника Сеид-Абулькасема.

Асадолла-мирза с досады даже стукнул себя кулаком по голове:

– Ну, теперь уж такую королеву красоты обратно не отправишь! Маш-Касем, беги, вышли вперед этого осла, я выясню, почему он, подлец, плешь свою прикрыть не желает.

Маш-Касем рысью выбежал за ворота, и через секунду появился Практикан. Шляпа его была низко надвинута на уши. Асадолла-мирза, бросив взгляд на окна залы, схватил Практикана за руку и увлек в переднюю.

– Практикан, что это за вид? Где парик?

– Очень извиняюсь, – повесив голову, ответил Практикан, – мамаша сказали, если парик надену, они меня проклянут.

– А так невеста тебя проклянет. Куда девал парик?

Практикан похлопал по внутреннему карману пиджака:

– Здесь он.

Асадолла-мирза немного подумал:

– Господин Практикан, прошу вас, – несколько минут займите здесь в саду вашу матушку и сестрицу, пока я не выйду за вами.

Потом он повернулся к Маш-Касему:

– А ты принеси дамам сладкого чаю. Пусть посидят в беседке, пока я не приду.

Едва Практикан и Маш-Касем вышли за дверь, Асадолла-мирза знаком вызвал из залы Азиз ос-Салтане и с беспокойством сказал:

– Ханум, возникла новая трудность: мать жениха ему заявила, что проклянет его, если он наденет парик. Как вы думаете, если он покажется без парика, Гамар будет очень…

– Ой, смерть моя пришла! – прервала его Азиз ос-Салтане. – Асадолла, ты только подумай, эта чертова мамаша еще о волосах спорит!… Ну, как бы там ни было, уговори их обязательно нацепить на его паршивую голову парик!

– Попытаюсь, если осенит господь… Дай бог, чтобы удалось только.

– В ножки тебе поклонюсь – придумай что-нибудь! Ты ведь умеешь с женщинами разговаривать – нет такой бабы, чтоб тебя не послушала. Ну, улести ты ее как-нибудь!

– Да, но, по словам Маш-Касема, родительница жениха и не женщина вовсе – у нее усы и борода, как у Сеид-Абулькасема.

– Век за тебя бога буду молить, Асадолла, сделай что-нибудь! Ты и со старухами обходиться умеешь, и никакая борода тебе не помеха.

– Моменто, моменто, до сих пор я с бородатыми дамами дела не имел – надо еще поглядеть, что получится. А вы, пожалуйста, помните – Гамар нельзя надолго оставлять в зале. Минутки две посидит – пошлите кого-нибудь позвать ее, и довольно, снова к гостям не пускайте. Я больше всего опасаюсь, как бы она чего не ляпнула.

Асадолла-мирза устремился в сад. Я за ним. Заметив это, он сказал:

– Дружок, ты тоже должен помочь! Если мои стрелы в цель не попадут, значит пришел твой черед… Этим бородатым теткам обычно нравятся молоденькие мальчики.

– А что мне делать, дядя Асадолла?

– Так, покривляйся немного ей в угоду. Кожу похвали – нежная, мол, очень.

– Дядя Асадолла, как же я буду хвалить нежную кожу, когда у нее на лице борода? Она подумает, что я издеваюсь.