Владислав Мацкевич - Флотские байки

Утром в лагере побудка, завтрак и построение на подъём военно-морского флага. Настроение у всех приподнятое — предстоят соревнования между шлюпками на скорость и правильность постановки парусного вооружения, старшинские (без офицеров) гонки на вёслах и под парусом, перетягивание каната, прочие забавы, призы, затем праздничные обед и ужин. На построении выясняется, что нет боцмана одной из шлюпок. Командир похода, обнаружив в стенке одной из палаток нештатную выпуклость, пнул слегка по ней ногой и рявкнул: «Бабинцев — подъём!». Надо отметить, что Саня от природы жгучий и кучерявый брюнет, отрастивший в походе бороду и усы. Когда полог приподнялся и на свет божий появился Саня, строй замер, тишина — одни птички поют. Затем кто-то из студентов изрек: «Кантар». С диким хохотом команда каталась по лужайке, завалив мачту. Черный Саня весь в саже был весьма экзотичен — снежный человек, иначе не назовешь.

Сейчас Саша Бабинцев руководит одним из конструкторских бюро в Николаеве.

В 53-м году после первого курса мы проходили кратковременную корабельную практику на трёхмачтовом барке «Дунай». Занятия по парусному вооружению проводил весьма пожилой боцман-сверхсрочник. Видя, что курсанты, еще не забывшие мамины пирожки, начинают засыпать от многочисленных и диковинных эзельгофов, чиксов, риделей, юферсов, лиселей и прочих терминов, он делал перерыв и травил анекдот или рассказывал что-то из истории флота. Когда барк проходил вдоль Тендровской косы (Ахиллесова бега), он, указав на маячный знак «Тендровский железный», рассказал, что это одна из мачт броненосца «Потёмкин», а вторая установлена на острове Майском в Днепробугском лимане.

Судьба позволила мне побывать у этого маячного знака. В одном из шлюпочных (на шестивёсельных ялах) походов со студентами НКИ мы шли по маршруту Николаев — Очаков — Кинбурская коса (место, где затоплен монитор «Ударный») — Железный порт — Скадовск — Бакальская коса (Крым). Пройдя через промоину в Тендровской косе и выйдя в море, решили, по моему предложению, заночевать у маячного знака «Тендровский железный». Проблесковый огонь маяка ночью обеспечивал какой-никакой комфорт.

С рассветом направился к ажурной трапецеидальной конструкции высотой 34 метра. Рядом с маяком прямо на урезе воды обнаружил останки срезанной автогеном мачты высотой около двух метров. Очень ржавая (толщина ржавчины до 10–12 мм) клёпанная конструкция из стали толщиной около 20 миллиметров. По наружной поверхности останки скоб-трапа, внутри мачты толстостенная продольная труба прямоугольного сечения и поперечные переборки. Сбоку рана от автогена, кто-то пытался вырезать кусок, но внутренние конструкции мачты не позволили его отделить. Ясно, что это была мачта крупного корабля, продольная прочная труба служила для защиты электрокабелей от осколков.

Попав на стажировку в Техническое управление Черноморского флота, в свободное время обратился к начальнику гидрографического управления флота контр-адмиралу Митину, он предоставил в мое распоряжение обширнейшую библиотеку по гидрографии. Там нашел карты и лоции, начиная с Мангонари Е. П.

Первое упоминание о маячном знаке в лоции за 1826 г. — железная мачта с бакштагами. Так как электричество тогда еще не применялось, значит, конструкцию, останки которой стоят сейчас, поставили позднее. Наличие железной мачты с бакштагами прослеживается по документам 1836, 1883, 1901 годов. В «Описании маяков, башен и знаков русских и иностранных берегов Чёрного и Азовского морей», Петроград, 1923 года этот знак не упоминается. Вновь он появляется в «Огни и знаки Чёрного моря, включая Босфор» за 1940 год. То есть где-то после 1923 и была установлена в качестве знака мачта крупного корабля. Опрос старых маячников в Севастополе, Одессе, Очакове и Николаеве, увы, ситуацию не прояснил. Боцман «Дуная» знал больше.

Броненосец «Потёмкин» был разобран на металлолом в 1925 году.

Трапецеидальную конструкцию знака установили в 1967 г.

Когда в 70-х годах в НКИ воссоздавался музей С. О. Макарова, совет музея тесно контактировал с одним из основателей (в начале прошлого века) Николаевских краеведческого музея и картинной галереи им. В. В. Верещагина — Каминским Феодосием Тимофеевичем.

Сын клепальщика николаевского Адмиралтейства, в 1912 г. он закончил Петербургский археологический институт. В начале Первой мировой войны закончил школу прапорщиков, честно воевал на фронте, был ранен, имел солидный ряд боевых орденов. Был директором Николаевского историко-археологического музея, учёным хранителем заповедника «Ольвия», активно участвовал в археологических раскопках в Ольвии, на территории Николаева и других городов, опубликовал многие десятки статей, очерков. При нём были значительно расширены экспозиционные площади музея, в фондах музея насчитывалось более 30 000 предметов. В советские времена в три приёма отсидел кучу лет в местах не столь отдалённых. Каждая встреча знакомила нас с малоизвестными эпизодами из истории города Николаев и Черноморского флота.