Михаил Бару - Записки понаехавшего

Петр Алексеевич специальным указом запретил любое использование древесины для изготовления чиновников, поскольку лес ему нужен был для строительства флота. Впрочем, в самой первой редакции табели о рангах еще разрешалось брать такие нестроевые породы дерева, как осину, березу или липу для делания чинов младших классов вроде коллежских регистраторов и губернских секретарей. Через какое-то время запретили и это, дозволив наличие у чиновников отдельных деревянных частей тела вроде голов, рук, ног, но не более двух на один организм. А уж как началось строительство Петербурга, так и вовсе начальниками стали назначать только людей. Справедливости ради, надо признать, что деревянные командиры еще долго сохранялись в глухой провинции, на Урале и в Сибири.

В архивах иркутской или омской Чрезвычайной Комиссии современными исследователями найден документ, в котором описаны удивительные события, произошедшие в двадцать третьем году прошлого века в селе Верхние Красотищи. Пять лет крестьяне этого села успешно противостояли всем усилиям большевиков по установлению новой власти. В конце концов село брал штурмом кавалерийский полк с приданной артиллерией. Каково же было изумление красных, когда они наконец ворвались в избу деревенского старосты и увидели рассохшегося, покрытого толстой корой мужика с узловатыми ветками. На следствии выяснилось, что именно он успешно руководил обороной села все эти годы. Да что двадцать третий год! Уже после коллективизации в райцентре Нижний Глум Красноярского или Хабаровского края был распилен на дрова по приговору тройки деревянный секретарь партийной ячейки местной похоронной конторы. Состоя при этой должности не один год, этот секретарь умудрился даже обзавестись фамилией Безенчук. Ходили слухи, что у него был еще и брат, которого, однако, изловить не смогли. То ли успел он уйти в городской сад и там затеряться, то ли бросился с обрыва в местную речку и впал вместе с ней в Енисей или Амур — неизвестно.

Теперь это все предания седой старины. От тех баснословных времен остались в русском языке пословицы и поговорки, смысл которых, хотя мы еще пользуемся ими, нам уже не вполне ясен. Поэтому, если услышите, что говорят вам «дубина стоеросовая» или «голова не с того боку затесана», а то и вовсе аттестуют «пень пнем» — знайте: чувствуют в вас начальника. Даже и не думайте сомневаться.

Шесть лет я в ней учился, потом приезжал в командировки и просто так почти каждую неделю, вот уж три года, как работаю, и… не полюбил, не смог. Что ни говори, а москвичом надо родиться или очень хотеть им стать. А если ни того и ни другого… Нет, ну живут же так люди — годами не разговаривают. Она в театр, а он на рыбалку. Спать ложатся — каждый к своей стенке отворачивается. А куда от Москвы отвернуться, если она вокруг и даже под ногами? Как же ее вытерпеть-то?!

Стивен Ликок как-то сказал: «Многие мужчины, влюбившись в ямочку на щеке, по ошибке женятся на всей девушке». Вот я и подумал — должна же быть у Москвы эта ямочка. Не та, конечно, что на мостовой — там целая яма, и не одна, а другая, в которую можно влюбиться. Если попробовать ее найти и… Гарантии, понятное дело, никто не даст, но вдруг слюбится, а потом уж и стерпится? А может, и вовсе потом терпеть не придется — только любить. И я стал искать. Вернее, подумал, что хорошо бы найти… когда-нибудь. И уехал от нее на рыбалку. Или отвернулся к стенке.

Прошел месяц, или три, или год. Ехал я ранним утром на служебной машине по Старой Басманной и хотел спать. И спал, разговаривая во сне с сослуживцем о каких-то пустяках. Вдруг сквозь сон на углу Старой Басманной и какого-то переулка увидел особняк с колоннами. Такой красивый, что я тогда подумал — да это просто Санкт-Петербург какой-то, а не Москва. Оказалось — не Петербург, и… если смотреть на первопрестольную с высоты птичьего гуглелета, то видно, как ручеек истории Бабушкина переулка, носящего с 1964 года имя Александра Лукьянова, впадает в реку истории Басманной слободы, а та, в свою очередь, впадает в море истории Москвы, а уж… но я не мореход и не летчик. Нет у меня ни корабля, ни самолета. Да мне и без надобности. Нет ничего увлекательнее пешей прогулки вдоль берега ручья или реки. Вот мы и прогуляемся вдоль маленького московского ручейка под названием Бабушкин переулок, соединяющего Новую и Старую Басманную улицы.