Том Шарп - Уилт

– У вас два одинаковых слова, – заметила Ева. – Дилдо уже было.

– А этот другой, – сказал Гаскелл, – с усиками.

– Какая разница?

– Спросите Салли. Это у нее пенисомания.

– Ах ты, жопа, – сказала Салли и составила слово «педик» вокруг буквы Д. – Это про тебя.

– Ну, что я говорил? Игра в откровенность, – сказал Гаскелл. – Да здравствует правда!

Ева составила слово «верный», Гаскелл написал «шлюха», а Салли ответила словом «псих».

– Великолепно, – заметил Гаскелл, – почти так же гениально, как у Ай Чинга.

– Вундеркинд, ты меня без ножа режешь, – сказала Салли.

– Переходи на самообслуживание, – сказал Гаскелл и положил руку на Евино бедро.

– Уберите руки, – сказала Ева и оттолкнула его. Ее следующим словом было «грех». Гаскелл изобразил: «Трибадия».

– И не говорите мне, что это собственное имя.

– Во всяком случае, я такого слова не встречала, – сказала Ева.

Гаскелл уставился на нее и покатился со смеху.

– Теперь я слышал все, – сказал он, – к примеру, что минет это лекарство от кашля. У глупости есть границы?

– Посмотри в зеркало, узнаешь, – предложила Салли.

– Ну разумеется. Значит, я женился на проклятой лесбиянке, которая еще к тому же взяла моду красть чужие катера и чужих жен. Ладно, пусть я дурак. Но эти сиськи дадут мне сто очков вперед. Она такая ханжа, что делает вид, будто она вовсе не сапфистка…

– Я не знаю, что это такое, – вмешалась Ева.

– Ну так я тебе скажу, толстуха. Сапфистка означает лесбиянка.

– Вы что, обзываете меня лесбиянкой? – спросила Ева.

– Вот именно, – подтвердил Гаскелл.

Ева закатила ему увесистую пощечину. Очки слетели у него с носа, и он плюхнулся на пол.

– Слушай, Джи… – начала было Салли, но Гаскелл уже поднялся на ноги.

– Вот что, жирная ты сука, – сказал он. – Правды захотела? Получай? Первое, ты ведь считаешь, что Генри, твой муженек, сам вляпался в эту куклу, так вот позволь мне тебе сказать…

– Гаскелл, заткнись немедленно. – закричала Салли.

– Черта с два. Мне уже обрыдли и ты и твои штучки. Я взял тебя из дурдома…

– Неправда, это была клиника, – взвизгнула Салли, – клиника для больных извращенцев вроде тебя.

Но Ева не слушала. Она во все глаза смотрела на Гаскелла. Он обозвал ее лесбиянкой и сказал, что Генри попал в эту куклу не по своей воле.

– Расскажите мне о Генри, – закричала она. – Как он попал в эту куклу?

Гаскелл указал на Салли. – Ее работа. Он был без сознания…

– Вы его туда засунули? – спросила Ева, обращаясь к Салли. – Это правда?

– Он пытался меня изнасиловать, Ева. Он пытался…

– Не верю, – закричала Ева. – Генри не такой.

– Говорю тебе, он пытался. Он…

– И вы защемили его этой куклой? – Ева завизжала и бросилась через стол на Салли. Раздался треск, и стол рухнул. Гаскелл откатился в сторону, поближе к койке, а Салли пулей вылетела из каюты. Ева встала и направилась к двери. Ее использовали, обманывали и ей врали. И унизили Генри. Она убьет эту сучку Салли. Ева вышла на палубу. В конце ее эиднелся смутный силуэт Салли. Ева обошла двигатель и сделала бросок. В следующее мгновение она поскользнулась на разлитом топливе, а Салли рванулась к каюте и захлопнула за собой дверь. Ева поднялась на ноги и долго стояла. Дождь струился по ее лицу, смывая все те иллюзии, которыми она жила целую неделю. И она увидела себя такой, как есть – толстой дурой, бросившей мужа в погоне за блеском, который оказался фальшивым и дрянным, замешанным исключительно на словоблудии и деньгах. И к тому же Гаскелл сказал, что она лесбиянка. В этот момент на нее обрушилась вся тошнотворная правда относительно касательной терапии. Она шатаясь подошла к борту и села на ящик.

И постепенно ее отвращение к самой себе перешло в гнев и холодную ненависть к Прингшеймам. Она на них отыграется. Они еще пожалеют, что встретили ее. Ева встала, открыла ящик, вытащила спасательные жилеты и перебросила их за борт. Затем она надула матрац, опустила его в воду и сама перебралась через борт. Спустившись в воду,. она улеглась на матрац. Он угрожающе раскачивался, но Ева не боялась. Она мстила Прингшеймам, и ей было наплевать, что произойдет с ней самой. Она осторожно гребла, подталкивая спасательные жилеты впереди себя. Ветер дул в спину, и матрац двигался легко. Через пять минут она уже обогнула камыши, и теперь ее нельзя было увидеть с катера. Где-то впереди была открытая вода, баржи, а значит, и земля.

Тут она поняла, что ветром ее матрац прибивает к камышам. Дождь прекратился. Тяжело дыша, Ева лежала на матраце. Если избавиться от спасательных жилетов, то будет легче. С катера все равно до них не добраться. Она стала заталкивать их в камыши, но вдруг остановилась. Может, один стоит оставить? Она отцепила один жилет от общей связки и умудрилась надеть его на себя. После этого она снова легла лицом вниз на матрац и начала грести по течению в ту сторону, где протока расширялась.