Натаниэль Бенчли - Русские идут!

Тут Гарни услышал, как кто-то громко топает по трапу, ведущему с кормы. Гарни оглянулся, ища куда спрятаться. В рубке подходящего места не нашлось, поэтому он шмыгнул обратно в отверстие, разбив голень и ударившись лбом. Справа ему попалась занавешенная ниша. Отдернув занавеску, он ринулся внутрь и попал в капитанскую каюту. Там стояли койка, стол и рундук. Немного, но спрятаться можно вполне. Он замер, затаив дыхание. Кто-то прошел мимо занавески в рубку, а оттуда — на нос подлодки. Тогда Гарни присел на койку и задумался. Барбара сказала, что на борту только два человека, значит, прошел один из зенитчиков, и, скорей всего, в уборную. В любом случае оставалось ждать, пока тот пойдет обратно, и надеяться, что это случится быстро. Чем дольше он находился на подлодке, тем больше убеждался в скоропалительности идеи Барбары и жалел, что согласился на эту авантюру. Хорошенькое дело: торчать здесь в плавках и ломать голову, как повредить судно, конструкцию которого инженеры совершенствовали долгие годы. Да как он вообще мог свалять такого дурака? Ему-то следовало сразу понять, что это безумие, но он поддался, а все потому, что голова была не на месте, после того как она сказала, что любит его. Ну а уж если это на него так подействовало, значит, сам виноват. Разве он раньше не совершал сумасбродств, когда ему нравилась девушка? Еще какие штуки откалывал, но ничуть в этом не раскаивался.

Так Гарни и сидел, копаясь в себе, что для него было весьма необычно. Вдруг он снова услышал шаги и напрягся, ожидая, когда зенитчик пройдет. Тот в нерешительности помялся у капитанской каюты и протопал мимо. Гарни осторожно отодвинул занавеску и выглянул. Никого. Он проскользнул в рубку, схватился за рычаг, но в этот момент, как назло, на камбузе загрохотала посуда: зенитчик, очевидно, решил подкрепиться. Гарни опять замер в ожидании — куда матрос пойдет из камбуза? Тут с мостика раздался какой-то окрик на русском языке. Подумав, что окликнули его, Гарни решил, что попался. Но с камбуза сердито ответил другой матрос. Гарни снова метнулся в проем, чтобы укрыться в капитанской каюте, и при этом зашиб палец на ноге.

Черт с ней, с лодкой, подумал он. Пора выбираться отсюда. Я сверну еще пару рычагов при уходе, но дальше играть в прятки с этими парнями опасно. Будь у меня динамит, дело другое, но ломать башку над тем, какая ручка чем управляет… Эдак не только ничего не получится, но вдобавок какая-нибудь штуковина меня прихлопнет. Барбаре скажу, что у них там все закрыто-задраено, и она ничего не узнает. Да и в конце концов, зачем нам топить эту чертову лодку? В самом деле зачем? Гарни, ты наконец-то начинаешь соображать, вот и умница.

Он слышал, как зенитчик прошел через рубку и поднялся на мостик. Выждав несколько секунд, Гарни вылез из каюты капитана. Направившись в рубку, он наугад покрутил пару колес, но тут сверху раздался грохот, по палубе побежали люди. До Гарни донеслось хлопанье люков и голоса, отдающие приказы. Он едва успел скрыться в каюте, как подлодка задрожала и затряслась, ожили дизельные моторы.

Капитан с мостика приказал убрать швартовы. Последний моряк еле успел прыгнуть на борт, как капитан дал команду «полный назад». Корабль медленно пятился в облаке выхлопных газов, а тем временем полицейский джип во весь опор мчался к причалу. Он тормознул, из него посыпались полицейские и подбежали к Барбаре, лежащей на земле и кричащей что-то вслед уходящей подлодке. Двое склонились над ней, другие кинулись на пирс, кто-то выхватил пистолет, и пуля шлепнулась в пенящуюся воду. Больше никто не стрелял.

Капитан оглянулся на зенитчика.

— Что кричала эта женщина? — спросил он. — Кто такой Роланд?

— Почем я знаю! Я по-английски не понимаю.

— Сколько времени она лежала здесь?

— Минуты две.

— Нет, меньше, — вставил Протский. — По-моему, и минуты не прошло.

— Верно, — поддержал его товарищ. — Самое большее — полминуты…

— Если не двадцать секунд, — подхватил Протский.

Капитан дал команду «стоп» и повернулся к Протскому.

— Вы что, стояли над ней с секундомером? Меня интересует, отчего она раскричалась.

— Понятия не имею, — заявил Протский. — Она как приперлась, так и стала вопить.

— Она вопила, еще когда шла по улице, — сказал его товарищ. — По-моему, она бешеная.

— Точно, бешеная, — поддержал его Протский. Вроде как клопы у нас на борту.

— Право руля, малый вперед, — скомандовал капитан в машинное отделение и снова обратился к зенитчикам: — Вы видели мой сигнал?