Михаил Крюков - Разговорчики в строю № 3. Лучшее за 5 лет.

А мусору-то навалили… Как специально, гады…

Слава не был похож на других замов. По его внешнему виду ни один психолог не распознал бы «инженера человеческих душ». Он с гордостью носил по дивизии своё прозвище «Копчёный», уместное скорее для механика, чем для замполита.

Славино внимание привлёк странный звук на лесной дороге возле болота. Через минуту на поляне появился трактор со стройбатовцем за рулём.

Если бы сейчас Слава увидел марсианскую тарелку на помойке, он удивился бы этому событию значительно меньше, чем этому трактору. Своей подсобной техники у подводников отродясь не было, её успешно заменяли бесплатной матросской силой на камбузных харчах.

Однако подробности, о том, как попал сюда этот Ваня Бровкин, Колесова волновали сейчас меньше всего.

– Тебя как зовут? – распахнул дверцу трактора зам.

– Андрюха.

– Андрюха, хочешь тушёнки?

Бедного солдатика заклинило от внезапного предложения мужика в чёрном ватнике на лесной дороге.

– А сгущёнки? – не унимался мужик.

– Хочу! – Рыжий пацан сделал глотательное движение кадыком.

– Тогда смотри: вот болото, вот мусор. Понял?

Трактор рванул к помойке быстрее гоночной машины из Формулы 1., на ходу опуская ковш.

– Есть на свете бог! Врут замполиты…

К Славе постепенно начали возвращаться надежды на лучшую долю.

Рокот трактора на секретном военном объекте немедленно привлёк к себе зевак, столпившихся возле казармы. Распихивая любопытных, на помойке появился командующий флотилией и начальник штаба.

Такого подарка судьбы они тоже не ожидали. Бегая вокруг трактора с разных сторон, они размахивали руками и что-то кричали Андрюхе, показывая, куда надо сваливать мусор и что надо «сравнять». Бесформенная поверхность помойки очень скоро начала превращаться в ровненькое футбольное поле.

Сколько бы это ещё продолжалось, сказать трудно, однако Андрюха, ошалев от противоречащих друг другу команд двух адмиралов, наконец, утонул в болоте по самые гусеницы. Потеряв всякий интерес к утонувшему в болоте трактору, командующий и начальник его штаба, удовлетворённые своей выполненной работой, двинулись по кабинетам. За ними потянулись и все остальные.

На болоте в кабине утопленного трактора остались сидеть только Андрюха и Слава.

– Ну, чо, Андрюха, вкусно?

Боец закивал головой, глотающей тушёнку. Алюминиевая вилка доедала третью банку.

– А кто это был? – набитым ртом промычал Андрюха. – Я таких раньше не видел…

– А это Андрюха, командующий 4-й флотилией атомных подводных лодок вице-адмирал Кожевников Валерий Саныч и начальник штаба 4-й флотилией атомных подводных лодок контр-адмирал Конев Сан Василич собственной персоной… – Слава многозначительно поднял палец вверх.

– А-а-а… – протянул Андрюха сквозь тушёнку, и тоже решил похвастаться:

А я один раз живого майора тоже видел, он у нас в Ленинской комнате выступал…

– Ну вот, а тут два генерала твоим трактором руководят, а подполковник тушёнкой из рук кормит.

– Да … Надо будет домой написать, похвастаться…

Слава на день рождения к жене так и не попал. Всю ночь он вытаскивал Андрюху вернувшимися из посёлка КамАЗами. Не мог он бросить одного пацана на болоте. Не по-нашему это, не по-подводницки.

Наверное, трудно найти подводника, который бы не вздрагивал при слове «помойка». Во всех базах, где у пирсов появлялись подводные лодки, немедленно вырастали культовые сооружения под одноименным кодовым названием. Все действия подводников рядом с ними напоминали скорее культовые ритуалы, чем рядовую работу по наведению порядка. Чем больше база, тем больше помойки. Чем больше помойки, тем больше ритуалов.

Но однозначным лидером «помоечных культовых ритуалов» во всем ВМФ, конечно же, был Павловск. Городок Шкотово 17, в котором жили семьи подводников, находился от места базирования лодок в 30 километрах. Поэтому большая часть семейного люда туда попадала лишь иногда. Чаще всего Павловские подводники не успевали решать служебные задачи до отъезда в городок убогих транспортных средств, а иногда просто забывали о том, что их кто-то ждёт дома, по причине полного заполнения мозгов суетой службы.

По живописной долине бежит замечательная речушка с чистой, как слеза водой. Перед встречей с морем русло речушки делает причудливые колена и затапливает довольно большую часть пустыря за казармами 26 дивизии, превращая его в болото. Вот на этом самом болоте и возникла первая Павловская помойка. В 50-х годах командование дивизии приняло мудрое решение засыпать болото мусором, который производился базой в достаточных количествах. Однако его сначала надо было сжечь в специальном сооружении.