Михаил Крюков - Разговорчики в строю № 3. Лучшее за 5 лет.

– Ты прямо как Володя: «Мы пойдём другим путём…» – съехидничал дежурный трюмный старший матрос Коробов.

– А что, Али дело говорит. Хрен ли они в Одессу попёрлись? Надо было в море оставаться и корабли потрошить, – к спору подключился дежурный электротехнического дивизиона старшина 2 статьи Евгеньев.

– Не, ну ты дал! Они революционеры или пираты? – рассудительный дежурный телефонист старший матрос Маратов попытался остудить горячие головы.

Киноманы «паркетного» крейсера бурно обсуждали, нет, не очередной голливудский блокбастер, а «классику российского кинематографа» – фильм Эйзенштейна «1905 год». В воскресенье демократичный зам разрешил весь день транслировать телепередачи по кубрикам, и оказавшийся в дневной сетке телевещания старый фильм не остался незамеченным экипажем корабля. А сейчас, во втором часу ночи, вынужденные бодрствовать матросы потихоньку стеклись в ПЭЖ [27] ПЭЖ – пост энергетики и живучести корабля. и делились впечатлениями от увиденной (многими впервые) эпопее потёмкинцев.

– Али, а как по-твоему надо? Оружие они захватили – раз, офицеров постреляли – два, топливом в Одессе заправились – три. Всё грамотно сделали. – Дежурный дивизиона РТС [28] РТС – радиотехнические системы. старший матрос Хабибулин не поддержал земляка.

– Офицеров, вроде ж, вешали или топили? – Маратов не позволил отклониться от сценария фильма.

– Во-во, офицеров – только вешать! – Евгеньев вчера чуть не закоротил автомат в ГРЩ, [29] ГРЩ – главный распределительный щит. за что был немилосердно выдран командиром группы.

– Жека, и кого б ты первым повесил?

– У нас, что ли?

Разговор обрёл кровожадную направленность. А увлечённость сыграла с матросами злую шутку. На посту живучести за полупереборкой с вечера разбирался с документацией оставшийся в боевой смене комдив [30] Комдив (здесь) – командир дивизиона, а не дивизии. живучести. Внимания он к себе не привлекал. Дежурившие в ПЭЖе и думать о нём забыли. Подтянувшиеся позже просто не заметили. А комдив выгонять «чужаков» не стал, мудро подумавши, что лучше, на всякий случай, иметь вахту под рукой и не спящей, чем разыскивать потом по дальним шхерам. [31] Шхера (жарг.) – укромное место. Но после последних слов электрика он отложил бумажки в сторону и прислушался.

– Пэрвым вэшать – старпома! – рубанул Джабраилов. Возражений не последовало.

– Точно, – подумал, комдив, – должность такая собачья. Профессиональный, так сказать, риск.

– Тогда вторым – нашего Мопса, – Хабибулин материализовал в слова всеобщую матросскую ненависть к К-7, [32] К-7 – то есть командир БЧ-7. которого в силу врождённого хамства не жаловали и младшие офицеры.

– М-да, чутче надо бы к люд я м относиться. Глядишь, и пригодится, – комдив отдал должное справедливому выбору новоявленных линчевателей, – и кличка как приклеенная. Хоть фоторобот составляй.

– А третьим вашего комбата. Вечно руки распускает! – Маратов, коренной петербуржец и недоучившийся студент, уже давно и успешно замещавший в рубке дежурного по кораблю, до сих пор не привык к грубым нравам выпускников калининградской «пулемётной школы». [33] То есть Калининградского высшего военно-морского училища.

– Зама, зама нашего! – вмешался электрик.

– Он же, вроде, безобидный? – уточнил Хабибулин.

– Он – чмо, а чмошникам в революции не место! – Евгеньев явно метил в комиссары.

– От оно как, – подумал комдив, – а Лёньчик вечно перед матросиками стелется.

– Штурмана следующим, – предложил телефонист, – Достанет всех своей пунктуальностью.

Очередь на эшафот продолжала расти. Матросы с пылом обсуждали достоинства и недостатки очередной кандидатуры. Комдив за переборкой раскачивался в кресле и обеими руками зажимал рот, чтобы не расхохотаться в голос, выслушивая краткие, но на удивление ёмкие характеристики офицеров из уст моряков.

– Коробок, а что будэм дэлат с вашим…? – и тут комдив замер, услышав свою фамилию.

– Не-е-е, его-то за что? Он – нормальный, – после короткой паузы ответил трюмный.

Комдив сделал три глубоких вздоха, – «Коробок, Коробок, ах ты ж мать…», – взял со стола книгу и уронил на пол.

– Бля, там же… – полушёпотом вспомнил Евгеньев. По трапу часто застучали каблуки. ПЭЖ затих. Комдив, потягиваясь, вышел со своего поста.

– Тащ капт…, – зачастил дежурный трюмный.

– Ох, надо ж так, на посту заснуть, – оборвал комдив, – У нас всё нормально? Я – в каюту. А ты, Коробков, бди!