Михаил Крюков - Разговорчики в строю. Лучшее за 2008-2009 годы

– Типун тебе на язык, – так же лениво ответствовал Алимин. – «Посреди двора золотая голова» – что такое? Девять букв по вертикали.

Но судьбу уже искушали.

– Шестьдесят седьмой, АГП! – снова заревел динамик где-то в аппаратной. – В ваше техническое здание попала ракета класса «воздух-земля»! Доложить о жертвах и разрушениях, направить личный состав на устранение повреждений!

Алимин и Аладушкин тихо взвыли, заполярный ветрище подвыл им из-за окна.

– Докладывает шестьдесят седьмой, – донёсся тихий спокойный голос начальника АГП майора Окорочкова. – Жертв и разрушений нет, последствия попадания устранены.

– Шестьдесят седьмой, вы что, не поняли?! В вас попала ракета! Ракета! – завелись на командном пункте после секундного молчания.

– Так точно, ракета. Класса «воздух-земля», – невозмутимо подтвердил Окорочков. – Она влетела в окно, пролетела через коридор и вылетела наружу через другое окно. Жертв нет, разбитые окна в целях светомаскировки завешены одеялами.

На этот раз молчание командного пункта длилось долго.

– Принято, – наконец вяло донеслось оттуда.

– Что там у тебя было из девяти букв? «Золотая голова»? – важно поинтересовался Аладушкин у Алимина. – Пиши: «Окорочков»!

Я со спокойной душой повернулся на другой бок и заснул. Теперь я точно знал, что мы победим.

(из цикла «Мудрость вождей»)

В казарме каждого отдела напротив канцелярии висела настенная отдельская печать – две стенгазеты. Одна газета была посвящена текущей жизни подразделения и по требованию политотдела Главного Центра называлась каким-нибудь космическим именем. Вторая газета была юмористической и, согласно все тем же требованиям, должна была называться как-то «колюче». В четвёртом отделе, к которому был прикомандирован личный состав нашего астрономо-геодезического пункта, газеты назывались соответственно «Орбита» и «Колючка».

«Колючку» сразу поручили моему бывшему однокурснику лейтенанту Юре Самко, имевшему в курсантские годы кличку «Северный Олень». Собственно, даже не всю газету, представлявшую собой озвученный набор карикатур на злобу дня, а только подписи под рисунками, а ещё точнее – стихи. Начальник отдела майор Герцен давно мечтал о сатирической стенгазете в стихах и, недолго думая, назначил Северного Оленя поэтом. Стихов Юра отроду не писал и не читал, однако новое назначение воспринял совершенно спокойно, поскольку советский лейтенант может всё – ему надо только приказать. Первый же Юрин шедевр так пронял народ, что «Колючка» стала любимой газетой отдела. Стих был посвящён гигиенической профилактике грибковых заболеваний в четвёртом отделе, и Герцену тоже очень понравился:

Конечно, таких высот мне было не достичь, однако и мне в приказном порядке было оказано доверие писать ежемесячную заметку о повседневной жизни АГП в отдельскую «Орбиту». Вдохновлённый примером Северного Оленя, я решил подойти к делу неформально. До этого времени заметки от отделений в стенгазете были невыносимо тягомотными. Назначенные «корреспондентами» офицеры перепихивали это дело на солдат, а те, будучи не в состоянии понять, что же можно такого написать о повседневной жизни, рождали в итоге унылые писульки типа: «Хорошо выполняли в этом месяце спецработы солдаты нашего отделения», «Плохо вели себя в этом месяце некоторые солдаты нашего отделения» и т.д. Мне же хотелось, чтобы мою заметку читали не с меньшим интересом, чем стихи в «Колючке».

Итак, я уселся за печатную машинку и одним пальцем бодро настучал:

«Полярная ночь ярилась, выплёвывая сгустки мокрого снега в лицо храбрецу, прилепившемуся к антенне станции ДЗС в пятнадцати метрах над землёй. Ревущий ветер пытался оторвать обмороженные пальцы от стылых металлических скоб, сбросить смельчака вниз, растерзать того, кто осмелился противостоять стихии. Но руки упорно откручивали крышку термостата, губы шептали: «Не сдамся…», а сердце стучало в бешеном темпе: «Быстрее! Быстрее!». Вот, наконец, и тёплое чрево выносного приёмного устройства – индикатор на одном из блоков горит зловещей красной точкой – он так и знал! Вот она, неисправность, грозящая срывом спецработ! А там, наверху, в блистающих безднах космоса уже подлетал к АГП их спутник, и времени совсем не оставалось – надо спешить! Шесть оборотов винта непослушными пальцами – неисправный блок извлечён, ещё усилие – запасной блок вставлен на место и закреплён. Всё! Но тут порыв ветра сорвал со стопора тяжёлую крышку приёмника, и она, развернувшись на петлях, ударила бесстрашного воина в лицо! В глазах сверкнуло, страшная боль пронзила голову, и он сорвался вниз. Но тренированное тело в последний миг успело зацепиться за край параболоида, и он повис над бездной, сжимая второй рукой неисправный блок. Шум в голове не утихал, оледеневшая рука соскальзывала с обжигающего металла антенны, в голову лезли безумные мысли бросить блок и освободить вторую руку для своего спасения. И тогда он собрался и сказал себе: «А майор Окорочков бросил бы в снег дорогостоящий блок с открытым печатным монтажом?». И пальцы сильнее сжали тяжёлый блок. «А майор Окорочков оставил бы открытым термостат приёмника перед сеансом связи со спутником?». И тело пружиной взлетело на антенну, чтобы закрыть термостат. Теперь вниз, срочно вниз! Примёрзшие окровавленные лоскутки кожи остались трепетать на металлических скобах антенны, а он уже был внизу, с размаху вломился в родное тепло технического здания и подбежал к кабинету начальника АГП. Иссечённые льдинками глаза выражали немой вопрос, от ответа на который зависело всё.