Анатолий Вилинович - Остап Бендер и Воронцовский дворец

Когда смех за столом утих, компания снова выпила, а после, видя их даму в хмельном настроении, Остап спросил:

— Так вы-говорите, Софья Павловна, что интересуются прежним дворцовым фотографом и другие?

— Да, уважаемый Степан Богданович… — так Бендер ей представился, когда уже сидели за столом, — Мне нанесла визит знакомая уже вам Анна Кузьминична, из Севастополя, со своим супругом Мишелем.

Остап чуть было не поперхнулся, услышав такое. А Балаганов, кладя вилку, громко цокнул ею о край тарелки. Козлевич проявил удивление салфеткой по своим усам.

— Вот как? Весьма интересно, весьма…

— Да, вы же знаете, что она хотя и не служила в Алупкинском дворце, а была моей коллегой в графском загородном доме в Симферополе, но тоже проявила почему-то интерес к этому фотографу. Но не так она, как её супруг Мишель. Ей повезло, выйти замуж за иностранца да еще коммерсанта, хорошо обеспеченного. Не чета нам служащим советов… современным горничным, — усмехнулась женщина, благодаря хмелю выражая откровение.

— Так что он, этот Мишель, спрашивал? — заглядывал в глаза дамы старший компаньон.

— Спрашивал? Да то же, что и вы, где этот самый фотограф пребывает, как найти его, уважаемый Степан Богданович. А уходя, он сказал, из чего я поняла, что его интерес не к самому фотографу, а к какому-то его фотоальбому с известными лицами…

— Вот как? Что же это за фотоальбом?

— Да-да, меня это тоже заинтересовало, особенно, когда Мишель сказал, что очень щедро заплатит за эти фотографии в альбоме.

— Очень интересно, очень, Софья Павловна, — откинулся на спинку стула Остап, до предела заинтригованный словами бывшей горничной графини. И с чувством искренней благодарности провозгласил: — Предлагаю выпить за нашу чудесную даму — поднял стопку он.

— За нашу даму — вторил ему и Балаганов.

— За вас, — повел свою стопку в сторону женщины Адам.

Обед закончился десертом из мороженого со сливками и кофе, И уже провожая Софью Павловну домой, Остап попросил даму их компании подробно рассказать им о визите к ней её бывшей коллеги Анны Кузминичны со своим заграничным супругом.

— Да, я отлично помню, как он меня попросил, если я встречу этого самого фотографа, то я должна его спросить… За сколько, мол, он продаст свой фотоальбом с известными лицами? Он, мол, заплатит за него щедро…

— Вот видите, Софья Павловна, как появляются конкуренты. Фотографии Мацкова, выходит, нужны не только для нашей газеты…

— И для моего радио, — вставил Балаганов.

Бендер с усмешкой взглянул на своего названного брата Васю и продолжил:

— Но и другим искателям… то есть, газетам…

— Может быть, и заграничным, граждане-товарищи, как я понимаю, — несколько хмельным голосом промолвила Софья Павловна.

Проводив домой после обеденного банкета свою даму, компаньоны тепло распрощались, а Бендер элегантным движением по высокосветски даже поцеловал женщине руку, в то время, как его друзья уже раскланялись и отошли в сторону.

Когда отошли от дома, Бендер, потирая руки, воскликнул:

— Вот вам задача, камрады, с многими неизвестными — Мало того, что дворцовым фотографом интересуется заграничный старпом с «Тринакрии», а теперь и этот Мишель Канцельсон. Очевидно, он получил уже повторную шифровку, поскольку мы первую перехватили.

— Да, но в нашей писуле ни слова ни сказано о фотоальбоме, а просто о фотографе Мацкове, командор, — резюмировал Балаганов.

— А тут уже интерес к какому-то фотоальбому этого фотографа, Остап Ибрагимович, — рассудительно дополнил Козлевич.

— Вот-вот, детушки-голуби мои, искатели-единомышленники, нам во что бы то ни стало, надо найти этого Мацкова с его загадочным альбомом. Он и должен нам пролить свет на местонахождение сокровищ графини Воронцовой-Дашковой в бывшем ее огромном дворцовом владении, определил Бендер.

И компаньоны с еще большей энергией начали искать таинственного для них фотографа Мацкова. Объехали все пляжи Большой Ялты, хотя купальный сезон и пошел уже на убыль, но фотографы со своими треногами еще встречались им. Посетили все городские фотографии и в Симеизе, и в той же Алупке и в самой Ялте, Алуште, Гурзуфе и в других местах южного побережья Крыма, но результат был один. Никто не знал фотографа Мацкова и о нем, естественно, сообщить ничего не могли. Да и сами фотографы были из современных людей, а не дореволюционных или времен Деникина-Врангеля девятнадцатого-двадцатого года.

Наконец в одной фотографии, получив уже известный ответ, что Мацкова не знают и о нем не ведают, пожилая женщина-уборщица этого салона, сворачивая ковровую дорожку, чтобы идти и вытрусить от пыли, вдруг сказала: