Андрей Рябов - Где-то в Краснобубенске... Рассказы о таможне и не только

Про личный состав Михаил Владимирович как-то позабыл.

— Расходитесь! — он вяло махнул рукой.

Инспекторы, на ходу разминая затёкшие члены, гурьбой бросились в спасительный аэропорт.

— Если я сейчас же не выпью, — заявил Зайцев. — Воспаление лёгких мне обеспечено!

— И я бы от граммулечки не отказалась, — смущаясь, сказала Богатикова.

— Пойдём в «Duty Free», возьмём бутылку, — предложил Красота.

— Я в доле! — сообщил Лёха Антонов.

— А как же принципы? — усмехнулся Макарский. — Ты же на работе — ни-ни!

— После таких идиотских проверок, — отмахнулся Антонов. — Про любые принципы забудешь!

— Тише! — испуганно оглянулась по сторонам Богатикова. — Услышит какой-нибудь Исикевич — враз донесёт!

— Пусть слышит! — зашумел Антонов. — Сколько ещё этот кретинизм терпеть?

— Сколько нужно — столько и будем терпеть, — произнёс Красота с тоской. — Куда нам, маленьким людям податься? Ты меньше размышляй — дольше проживёшь!

Он вздохнул, снял шапку:

— Давайте, скидывайтесь на бутылку…

Мраков и Шкрябов были друзьями. Поэтому они никогда не ссорились. Точнее, почти никогда. Оба не первый год трудились в маленькой Авиационной таможне Краснобубенска. Высокое начальство на таможню никакого внимания не обращало, что очень нравилось нашим друзьям. Начальство в основном любило инспектировать другие таможни, крупные, оформляющие огромные партии дорогостоящих грузов. Авиационная же таможня в этом плане была малоинтересной. Много ли грузов перекинешь самолётами? Места не ахти сколько, дорого. Другое дело — поезда да пароходы. А от авиационной — одни проблемы. Пассажиры нервные, в большом количестве снуют туда-сюда, ругаются, жалуются. Проблем навалом, а денег — пшик!

Руководили Краснобубенской таможней люди спокойные и незлобивые. Коллектив их уважал. Мраков со Шкрябовым относились к руководству ровно, без особого пиетета. Руководство платило им той же монетой. Особо не выделяло, но и не гнобило понапрасну. Давало к нужному сроку звания, изредка баловало какой-нибудь квартальной премией, а иногда и критиковало по-отечески. Так и катились годы похожие один на другой. И всё бы ничего, да однажды пришёл к власти в таможне некто Евгений Робертович Самурайский. Пришёл путём интриг, не гнушаясь подкупом, доносами, прочими нелицеприятными штуками. Видать на этом пути Евгений Робертович сильно поиздержался. В один не слишком прекрасный день он вызвал к себе начальника отдела, в котором трудились Мраков со Шкрябовым. Пришёл назад начальник отдела Кушаков только через час и огорошил подчинённых:

— Самурайский намекнул. Каждый месяц я должен передавать ему пять тысяч долларов. Так что, думайте.

— За что такие деньги? — удивился грузный лысоватый Мраков.

— В отделе 20 человек. Значит по 250 долларов с каждого, — быстро посчитал маленький шустрый Шкрябов.

— Я ничего платить не буду! — закатила глаза красотка Лапочкина.

— За что бабки отстёгивать-то? — снова спросил Мраков.

Кушаков протяжно вздохнул:

— Будто не понимаешь? За что начальнику «носят»? За хорошее отношение!

— Мне и плохое отношение на грудь не давит, — басом парировал Мраков.

— Ты того! — посоветовал Кушаков. — Не высовывайся! Сказано платить — плати! Захочет Самурайский, раз — и нет таможенника Вити Мракова. Ау, Витя, ты где!? А Витя спёкся! Так то!

Мраков напряжённо сопел.

— Ладно, ладно, — засуетился Шкрябов. — Пойдём, Витя, пойдём, не спорь…

Друзья знали хороший, три на пять, закуток в аэропорту. Изнутри он плотно запирался на ржавую металлическую задвижку. В закутке добрые люди поставили (а может, забыли) тяжелораненый в одну из четырёх ножек стол. Рядом со столом тихо умирал древний, потерявший цвет и форму, диван. Диван списали и хотели выбросить на свалку. Мраков не позволил свершиться преступлению. Диван знал, кто спас его от смерти и относился к Вите с уважением. Поэтому Мракову всегда было удобно сидеть на нём. Шкрябова диван терпел, но в тайне недолюбливал. А всё дело в том, что как-то ночью Шкрябов притащился в закуток с падшей женщиной. Что они только не вытворяли! В молодости диван отнёсся бы к подобным акробатическим упражнениям своих временных хозяев с лёгкой дерматиновой улыбкой, но теперь, когда большая часть долгой пятилетней жизни оставалась позади…

Шкрябов достал бутылку и пластиковые стаканчики. Молча разлил.

— Да кто такой этот Самурайский! — не выдержал Мраков. — Откуда он взялся на нашу голову!