Дмитрий Ненадович - Повесть о потерянном времени

— Ты откуда, Иван?

— С дежурства… Откуда ещё…? Отстань, дай поспать. — так же на «автопилоте», но уже чем-то смутно обеспокоенный недовольно пробурчал сквозь наступающий сон «дежурный» прапор.

— С дежурства, говоришь? С дежурства нормальные люди вечером приходят…

— Да отстань ты от меня… Ну сняли меня с дежурства… Довольна ты теперь, дура? Не удержался: выпил чуточки. А тут абсолютно трезвый проверяющий. Откуда он только такой взялся? Да ещё ночью? Унюхал, зараза. Раздул скандал. В общем, сняли меня… Утром на работу. Ты наконец дашь мне поспать? — начиная осознавать гибельность своего положения перешёл в атаку прапорюга.

— Хм. Сняли, говоришь… Выпил, значит, лишку… Ну-ну… А вот расскажи-ка мне, пожалуйста, а одежда твоя «нарядная» где? Где портупея? Где кобура? — в свою очередь перешла в атаку начавшая просекать ситуацию жена.

(Надо заметить, что Совков больше всего сейчас боялся именно этого вопроса и до самого момента его категоричной постановки всё ещё надеялся, что основательно отупевшая на домашнем хозяйстве жена всё же не найдет в себе умственных способностей этот вопрос правильно сформулировать. Но надежды в очередной раз не сбылись).

— Да я это… Где-то оставил спьяну… Наверное на КПП. Сейчас побыстренькому сбегаю, поищу, — испуганно зачастил предчувствующий неизбежность провала Совков и предпринял попытку подняться с кровати, но был остановлен чувствительным толчком в грудь.

— Ну что ты, милый, не надо никуда бегать и попусту суетиться. Я, кажется, поняла, в чём дело! То есть тебя с наряда сняли. Причём ни за что сняли. Не повезло тебе просто. Ну, бывает, попался какой-то дятел-проверяющий со сверхчувствительным носом. Что-то там унюхал и ему показалось что ты что-то не то выпил. Вернее, выпил как раз то, что на службе выпивать почему-то никак не полагается. Так было дело?

— Да-да! Конечно же! Этому уроду только показалось! Чему этих офицеров только в училищах этих учат! А ты вон, оказывается, у меня какая умная! — Растерянно и явно заискивающе зачастил Совков, не особенно вдаваясь в саркастический смысл только что сказанных женой слов. В эти минуты для прапора важней всего была интонация. А интонация была очень даже обнадёживающей.

— Сейчас не об этом. Давай-ка рассмотрим твое поведение беспристрастно и до конца. Ты, значит, обиделся и в знак протеста разделся на КПП, чтобы прогуляться в одних трусах по гарнизону… Это в двадцатиградусный-то мороз! Конечно, а как же ещё можно выразить протест? Летом будешь разгуливать в трусняке, народ подумает, что ты просто нудист или же ещё какой эгсгибиционист. Словом, народ подумает, что ты простой извращенец, и набьёт тебе морду. Народ-то у нас простой и на расправу скорый. Или же попадётся кто-то из редких сердобольных и вызовет для тебя скорую помощь. А дальше тебя ждёт дурдом и никаким протестом здесь даже и не пахнет. Согласен?

— Да-да! Милая! Конечно же! Именно так! — угодливо поддакивал Совков, с напряжением внутри ожидавший окончания цепочки рассуждения, в которое неожиданно для него погрузилась обычно глуповатая, невзирая на образованность, жена, — слова-то какие ты, оказывается, знаешь! Нудист — это наверное тот который постоянно нудит, как наш замполит на политзанятиях, а этот…, как бишь его? Во, эксбицинист — это ведь что-то, наверное, цирковое? Правильно, милая. Армия — это сплошной цирк. Не даром ведь говорят: кто в армии служил, тот в цирке не смеётся.

— Нет, всё не так. Долго тебе про всё это надо рассказывать — это не для средних прапорщицких умов. Не юли и не уводи разговор в сторону…

— Так ты же сама завела «нудист», «эксбицинист». Я хоть и без высшего образования, но тоже разобраться хочу…

— Вот потом возьмёшь в библиотеке словарь и разберёшься. А сейчас давайка ближе к делу. К причинам твоего голожопого гуляния по гарнизону. Мы с тобой выяснили, что летом тебя бы поняли не правильно. А вот зимой — да, всё это очень даже похоже на мученический протест. Неспящий народ смотрит: идет морозной ночью по гарнизону голый прапорщик (да, да, по твоей роже всем понятно, что ты — прапорщик) с КПП и уже аж звенит застекленевшими мудями, но почему-то не стремится поскорее в тепло спрятаться. «Ага, — думает бессонный народ, — значит что-то у нас в армии не так, раз прапорщики по ночам яйцами звенят!» И тут же найдутся бдительные и неленивые граждане, которые обязательно возьмутся за написание соответствующих сложившейся ситуации писем в Политбюро ЦК КПСС. Оттуда вскоре приедет авторитетная комиссия и начнёт разбираться: «Ну-ка, это который такой прапорщик по ночам звенит генеталиями и не даёт спать гражданскому населению? Где этот бесчинствующий мудозвон? А-а, это Вы? Ну и что Вы себе позволяете? У Вас что, бессонница? Вас обидели? Каким образом? А-а-а… Так Вы в тот день совсем ничего не пили? Только компот и кефир? Продукты были свежими? Понятно. А как фамилия этого проверяющего? Хорошо, Вы идите, товарищ, и спокойно себе служите, а мы с этим капитаном разберемся. Надо же, до чего ведь довёл советского прапорщика!» Так ты на такой что ли сценарий рассчитывал? — наконец перевела дух чем-то раздраженная жена, и в глубине души Совкова вдруг с новой силой загорелась надежда на мирный исход его черезвычайно запутанного дела.