И когда все это наконец закончилось, опять всплыли в травмированной анестезией Серегиной памяти рассказы ветеранов второй мировой о своих погибших товарищах: «Порой это просто не укладывалось в голове. Ведь еще какой-то час назад занимался Колян так же, как и все, какими-то обыденными утренними делами: побрился наскоро, вспомнил родных своих, представил, чем они сейчас занимаются, улыбнулся их фотографии, шутливо перебросился с другом одним-другим нелитературным словцом. Так же, как все, замер в окопе, ожидая окончания артподготовки, выскочил по команде, пошел вперед и вдруг — мертво лицом в липкую грязь. И сколько их упавших Колянов, Федянов, Петек… Во время боя не до павших. А после, когда про них, наконец-то устало вспомнят или свои или другие, то бросят их в братскую могилу, наскоро вырытую в грязи. Бросят несопротивляющимися кулями еще не начавшего тухнуть мяса. И все, поминай, как звали. А поминать долго никто не будет — кого самого назавтра убьют, а кто и просто забудет во фронтовой чехарде и череде часто меняемых товарищей. Да нет, после победы вспомнят, конечно же — мы же сейчас вспоминаем… А тогда некогда было — смертельная усталость сваливалась сразу после боя на измученное туловище, а еще надо было успеть похлебать чего-нибудь стылого из алюминиевого котелка и хоть не много, но поспать — часто так случалось, что со следующим рассветом начинался следующий бой. Да и не было тогда, честно говоря, полного ощущения того, что товарищей этих мы сегодня навсегда потеряли». И при воспоминаниях этих ветеранских рассказов вдруг отчетливо вспомнились Сергею последние, произошедшие с ним события. Вспомнились и сопоставились они с рассказами ветеранов. «Действительно, — думал Серега, — это ведь была совсем другая война, и по целям, и по масштабам другая. Но сколько между войнами этими общего. Наверное, между всеми войнами много общего, несмотря на разные времена, вооружение и условия их проведения — свои герои и обычные работяги войны, и все те же трусы, воры, предатели». И в голове его вдруг опять зазвучала очередная, тщательно скрываемая от широкой общественности и удивительно глубокая по своему психологическому содержанию «песнярская» песня (читатель не поленись, достань и прослушай, только обязательно в «песнярском» исполнении прослушай):
В тот день, когда окончилась война,
И все стволы палили в счет салюта,
В тот час на торжестве была одна,
Особая для наших душ, минута.
В конце пути в далекой стороне
Под гром пальбы прощались мы впервые
Со всеми, кто погиб на той войне,
Как с мертвыми прощаются живые.
До той поры в душевной глубине
Мы не прощались так бесповоротно.
Мы были с ними, как бы, наравне,
И разделял нас только лист учетный.
Мы с ними шли дорогами войны
В едином братстве воинском — до срока,
Суровой славой их озарены,
От их судьбы всегда неподалеку.
И только здесь, в особый этот миг,
Исполненный величья и печали,
Мы отделялись навсегда от них,
Нас эти залпы с ними разлучали.
Внушала нам стволов ревущих сталь,
Что нам уже не числиться в потерях.
И, кроясь дымкой, он уходит вдаль
Заполненный товарищами берег.
Суда живых — не меньше павших суд…
И пусть в душе до дней моих скончанья
Живет-гремит торжественный салют
Победы и Великого прощанья…
И вспомнились они как то сразу все друг за другом, все боевые Серегины товарищи, молодые и мечтавшие о чем угодно, только не о возможности прибыть на Родину грузом «200». Каждого из них ждали дома в совершенно другом качестве. Нет, конечно же, нельзя сравнивать эти две войны по масштабам достигнутого (и были ли они, достижения при исполнении мнимого долга?) и потерям, но по психологическому содержанию все очень даже похоже. В некотором, тоже психологическом смысле, в «афгане» может даже и потяжелей было. По-тяжелей в том смысле, что как-то все было не так очевидно: на нас ведь никто не нападал и угрозы существованию чиновников попросту отсутствовали. И поэтому они, чинуши-то эти, таращили свои равнодушные бельма на пришедшего к ним с законной просьбой о каком-нибудь содействии инвалида-«афганца»: «Вы кто? Да-да. Что-то слышали. Интернациональный долг какой-то. Но мы-то никому совершенно не должны и совершенно тут ни при чем. Да, законы кой-какие льготы гарантируют вам, а вот Минфин — нет. Нет у нас денег на ваши льготы. Что вы здесь орете?! Мы вас туда не посылали! Вот найдите тех, кто посылал, и брызгайте на них слюной». Но найти посылавших, как правило, никому не удавалось. Кто-то помер уже, а кто-то надежно спрятался.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу