Дмитрий Ненадович - Про жизнь поломатую… (сборник)

А почему фигуристы-кёрлингисты дрыхнут без задних ног? Да-да у этих уродов есть ещё и передние… Сказано же: сплошное недоразумение… Но когда эти «квазимоды» ещё будут спать, никакой опасности для юных хоккеистов они не представляют… В конце своего телефонного монолога тренер счёл нужным сделать акцент на том, что это будет первый лёд за всю уходящую неделю и ни в коем случае нельзя упускать шанса для повышения своего спортивного мастерства.

Папа у Вовы был не из тех людей, которые упускают возможности для совершенствования. И, в данном случае, совершенно не важно папино это совершенствование или Вовино. В данном случае, папино будущее в какой-то части определялось будущим сына. И вот уже загруженный под завязку хоккейной амуницией и Вовой боевой «жигулёнок» несётся по пустынным городским улицам. Вова оторопело хлопает веками своих опухших в неполноценном сне глаз и щекочет длинными ресницами темноту. Неспешно уходящая зимняя ночь ещё с большим любопытством смотрит на Вову сквозь лобовое стекло автомобиля. Юный хоккеист ещё не избалован зрительским вниманием и, поэтому, медленно краснеет, а затем опускает стекло автомобильной двери и плюёт в ночь отработанной жевательной резинкой. Ночь испуганно отшатывается от машины и, разозлённая наглой выходкой юного дарования, начинает медленно раскаляться. Распаляется и светлеет. Мучительно проступает рассвет.

С первыми предрассветными лучиками юные хоккеисты сталкиваются уже на льду. Столкновение для хоккеиста дело привычное, и хилые, измученные зимним рахитом лучики вскоре испуганно исчезают в находящихся под потолком оконных проёмах. Облачённые в многочисленные хоккейные доспехи юные дарования усиленно скребут на раскатке залитый с вечера лёд. Скребут острыми лезвиями коньков, тщательно зашнурованных скрюченными родительскими пальцами. Девственное зеркало льда медленно принимает матовый оттенок. Надо льдом висит плотное облако ночных испарений (вентиляция бережётся для изнеженных в хилости своей, приснопамятных фигуристов-кёрлингистов). На будущих звёзд НХЛ эти неудобства не производят ровным счётом никакого впечатления. Юные дарования постепенно наращивают темп, теряя чёткие очертания, и вскоре вовсе исчезают из вида мёрзнущих на трибунах родителей. Но от опытного тренерского взгляда не способно укрыться ничто! То и дело над покрытым туманом льдом раздаются его мощные рыки, и временами кажется, что это кричит в далёких предрассветных джунглях раненый отравленной стрелой носорог. Но нет… Пока все живы — здоровы. В том числе и ничем не раненный в джунглях носорог. Потные и румяные юные гладиаторы через час-другой гурьбой вкатываются в раздевалку. Душевые в раздевалках закрыты (душ — это пережиток цивилизации, предназначенный всё для тех же, для убогих фигуристов-кёрлингистов). В раздевалке начинает пахнуть носками нетрезвого лесоруба, наконец вернувшегося по весне из тайги домой. Вскоре всё успокаивается, и отмороженные на льду дарования веером развозятся по городским школам родителями, такими же отмороженными, как и их удачливые чада, с той лишь разницей, что крионирование родителей происходило не на льду, а на покрытых инеем трибунах. Развозятся юные дарования якобы для получения скудных знаний в соответствии с утверждённой в высоком министерстве программой так называемого среднего образования. Но на самом деле весь этот развоз устраивается только для того, чтобы хоть куда-нибудь пристроить своих отмороженных дарований в промежутке между утренней и вечерней тренировками. То есть, на то время, пока родители будут делать вид, что где-то и как-то работают. Именно «делать вид», потому как строить продуктивные капиталистические отношения в полуобморочном от недосыпа и переохлаждения состоянии бывает порой очень трудно. Очень тяжело это бывает сделать, несмотря на лживое старание живительных струй искусственного воздуха, источаемых многочисленными офисными кондиционерами. И даже поглощаемые литрами взбадривающие напитки, издающие запах, чем-то напоминающий запах свежеприготовленного натурального кофе помогают глубоко отмороженным родителям далеко не всегда.

А как же дети? Они-то хоть бодры? Какое там…Дети так же как и их родители… Пребывают в бодро-полуобморочном состоянии. Рассмотрим, например, продолжение наступающего дня Вовы Орешкина. Несмотря на то, что таких вот продолжений было в его короткой жизни очень много, Вову всякий раз в такие часы переполняло какое-то неподдельное счастье. Может, это было счастье временного освобождения из-под гнёта резковатого на крепкое словцо Дубовца. А может, это было счастье, возбуждаемое наливающимися силой мышцами тела юного дарования. Кто ж его знает? Во всяком случае, в те далёкие времена Вова ещё не мог с этим счастьем до конца разобраться.