Гектор Манро: Открытая дверь

Она принялась болтать без умолку, рассказывая Фрэмтону об охоте и о том, как мало стало дичи в их краях и каковы могут быть перспективы зимней охоты на уток. Фрэмтон слушал её, замирая от ужаса. Он предпринял было отчаянную попытку перевести разговор на менее мрачную тему, но тщетно, — хозяйка, похоже, не хотела говорить ни о чем другом, и при этом её внимание постоянно переключалось с гостя на распахнутую дверь и расстилавшуюся за ней лужайку. Надо же, как не повезло, думал Фрэмтон, явиться прямо в годовщину со дня трагического события.

— Врачи пришли к единодушному выводу, что мне необходим полный покой, отсутствие волнений и тяжелых физических нагрузок, — наконец сказал Фрэмтон — он был далеко не единственным, кто питал иллюзии, что случайные знакомцы, равно как и абсолютно незнакомые люди, горят желанием узнать в мельчайших подробностях о болезнях и недомоганиях своих собратьев, их причинах и методах лечения. — Но относительно диеты их мнения расходятся… — продолжал он.

— В самом деле? — проговорила миссис Сэплтон, с трудом подавив зевок. Но в следующий момент она была само внимание, — но только не к тому, что говорил Фрэмтон.

— Ну, наконец-то! — воскликнула она. — Успели прямо к чаю; взгляните-ка, все по уши в грязи!

Фрэмтон слегка поежился и сочувственно-понимающе взглянул на племянницу. Но та, не мигая, уставилась в открытую дверь, и в её глазах застыло выражение ужаса, смешанного с изумлением. Фрэмтон, охваченный необъяснимым страхом, резко повернулся в своем кресле и посмотрел в ту же сторону.

В сгущающихся сумерках он увидел три мужские фигуры, — одна из них в белом плаще, — безмолвно двигавшиеся через лужайку по направлению к дому. У каждого из них под мышкой было ружьё, а за ними по пятам устало плелся коричневого окраса спаниель. И когда они подошли совсем близко, тишину прорезал хрипловатый молодой голос, пропевший: «Эй, Берти, почему ты скачешь?»

Фрэмтон поспешно схватил свою шляпу и трость и стремглав бросился через входную дверь, а затем по посыпанной гравием дорожке к воротам. Проезжавшему по дороге велосипедисту пришлось свернуть в заросли живой изгороди, чтобы не сбить его.

— А вот и мы, дорогая, — сказал обладатель белого макинтоша, входя в дверь, — хоть и в грязи, зато сухие. А кто это пустился бежать при нашем появлении?

— Мистер Наттел, очень странный человек, — ответила миссис Стэплтон. — Он не говорил ни о чём другом, кроме своих болезней, а, едва завидев вас, бросился вон из дома, даже не попрощавшись и не извинившись. Можно подумать, что он увидел призрака.

— Спаниеля, я полагаю, — не моргнув глазом, проговорила племянница. — Он рассказывал мне, что смертельно боится собак. Однажды, где-то на берегах Ганга, стая бродячих собак загнала его на кладбище, и ему пришлось провести целую ночь в свежевырытой могиле, а эти твари рычали, хрипели и исходили слюной чуть ли не у него над головой. Тут кто угодно перетрусит.

Романтические экспромты относились к числу её любимых развлечений.