Владимир Санин - Остров Весёлых Робинзонов (с иллюстрациями)

– А ваше, Антон? – спокойно спросила Маша, орудуя у плиты.

– О, мое призвание в другом! – высокопарно от­ветил Антон. – Я призван мыслить и дерзать, созидать и изменять мир. Мне предопределено свыше творить, изобретать, рождать идеи и воплощать их в жизнь. Когда лет через тридцать в серии «Жизнь замечатель­ных людей» выйдет моя биография, она будет начи­наться словами: «Великий инженер-строитель Антон Полухин, автор легендарного проекта…»

– …типового курятника, – подсказал я.

– …плотины Чукотка – Аляска, недавно скончав­шийся от…

– …удара коровьего копыта, – вставил я.

– Вы себя обманываете, Антон, – сказала Ма­шенька, – а это худшее из заблуждений. Вы рождены, чтобы чистить картошку. Именно здесь вас ждет при­знание благодарного человечества.

– Нет, тут меня не поймут, – проговорил Антон. – Что ж, и теща Архимеда заставляла зятя чистить ово­щи. Она говорила, что из Архимедова закона при всей его гениальности нельзя варить суп. Но великий уче­ный отвечал ей так: «Удались, о женщина, и оставь ме­ня в покое. Сегодня не Восьмое марта!»

– У вас, Антон, никогда не будет тещи, – сказала Машенька. – Я просто не представляю, что найдется девушка, которая согласится выйти за вас замуж.

Антон проницательно посмотрел на Машеньку. Поединок взглядов продолжался несколько секунд, после чего Антон торжествующе изрек:

– Маша, вы хитрый человек! Сейчас вы солгали. Про себя вы думали совсем другое!

– Что же? – с любопытством спросила Машенька.

– Могу процитировать дословно: «Интересный и умный парень этот Антон. Нужно постараться завлечь его в свои сети!»

– Какая чушь! – возмутилась Машенька.

Я осторожно снял с плиты котлеты, на которые Машенька перестала обращать внимание, и тихо вы­шел во двор. Из кухни доносился голос Антона:

– Можете на это не рассчитывать, дорогой эскулап, я уже трижды срывался с крючка и выработал иммуни­тет. Я вас разоблачил, мадонна. Думаете, я не вижу, какое счастье вам доставляют затуманенные взгляды уважае­мого маэстро Льва Ивановича и томные вздохи Зайчика, который при вашем появлении мгновенно глупеет и не может связать двух слов?

– Разве? – невозмутимо сказала Машенька.

Антон засмеялся.

– Не надо поправлять волосы, они у вас и так в по­рядке. И чепчик на месте. И не смотрите на меня столь ясными удивленными глазами – приберегите свои стрелы для Миши, что, впрочем, тоже бесполезно.

Я не выдержал и заглянул в окно. Машенька молча улыбалась и вызывающе смотрела на Антона.

– Какого черта вы сверлите меня своими бура­вами? – фыркнул Антон. – Я же сказал, что это бес­полезно!

Машенька вздохнула, сделала шаг вперед и застен­чиво сказала:

– Антон, скажите, пожалуйста, я… Правда, я кра­сивая? Ну, посмотрите на меня внимательно!

Антон отпрянул назад.

– Тигрица выпустила когти! – в панике восклик­нул он. – Бегите, олени, прячьтесь, антилопы!

Машенька рассмеялась и отошла назад к плите.

– Можете не прятаться, – с иронической гри­маской сказала она. – Вы меня нисколько не инте­ресуете.

– Опять лжете, – весело констатировал Антон. – Впрочем, ничего удивительного: профессиональная привычка. Как говорил один великий сердцевед – только женщины и врачи знают, что ложь необходима и благотворна.

– Между прочим, – заметила Машенька, – кар­тошку чистят только один раз. С очищенного клубня кожуру можно не снимать.

– Ч-черт! – выругался Антон. – Это лишний аргумент в пользу моего тезиса о вредном влиянии женщины на мыслящего человека. Да, кстати, – торжествующе добавил он, – если вы котлеты будете жарить в кастрюле с супом, они вряд ли станут вкуснее!

Машенька всплеснула руками и начала полов­ником вылавливать котлеты из кастрюли. Антон усмехнулся, поднял таз с шелухой и, мелко перебирая ногами, засеменил во двор. Как только он вышел, Машенька быстро выхватила из карманчика юбки маленькое зеркальце, внимательно изучила свое отра­жение и показала ему язык. Потом оглянулась, взялась пальцами за полы халата и провальсировала вокруг плиты.

За обедом нас все хвалили и по предложению Бори­са наградили памятными медалями Робинзона Крузо первой степени, которые Зайчик не поленился выре­зать из картошки.

Вечером, когда мы уже лежали в постелях, Антон неожиданно сказал:

– Какой я все-таки благородный, чуткий и отзыв­чивый! Ты всю жизнь должен стирать мои носки за то, что я поехал с тобой. Эта тигрица наверняка бы вонзи­ла в тебя свои когти… Ты слышишь?