Александр Никонов - Анна Каренина, самка

Однако как государь стал бы делить между всеми подданными этот волосок? Ясно, что волосок этот был бы огромен! Вероятно, он был бы как дерево или даже больше, и его можно было бы распилить на блины. Но даже в этом случае на всех одного волоса не хватило бы. Пришлось бы дать по одной такой «коляске» самым высокоранговым особям и наиболее крупным монастырям, а низкоранговых опять обделить или понаделать для них муляжи из папье-маше в целях утешения… С другой стороны, легенды гласили, что однажды Огромный Колдун накормил пятью небольшими кусками протоплазмы целую кучу народу. Правда, больше он таких подвигов никогда не повторял, во всех остальных случаях спокойно наблюдая, как его любимые создания умирают от голода… Но в принципе, Огромный Колдун мог, конечно, подарить каждому жителю планеты по гигантскому волосу в качестве необыкновенного сувенира, хотя вряд ли испытывал такое желание. Да и смысл?.. А с другой стороны, в чем вообще смысл сувениров? Так, пыль собирать…

В то самое время, когда главный самец ее ареала предавался философским размышлениям, Анна поутру приводила себя в порядок – ухаживала за шерсткой и проводила иные гигиенические процедуры. Сразу после того, как она очнулась от бессознательного состояния, Анна сбросила из организма отработанную жидкость, затем увлажнила ту часть головы, на которой не было шерсти, а уж потом начала заниматься шерстистой частью головного отростка. С помощью механического приспособления она старалась расположить шерстинки по возможности параллельно, а потом закрутила их в причудливый узел. После проведения этих действий Анна начала наносить на переднюю часть головы различные минеральные и органические вещества. Набалдашник воздуховода и его окрестности она старательно забелила, сильно повысив альбедо лица, затем обвела красным цветом контуры присоски и поиграла ею перед зеркалом, словно сфинктером, чтобы ровно положить краситель.

Внимательно вглядываясь в свое отражение, самка думала, что программа ее жизненного цикла постепенно подходит к концу и рано или поздно завершится разрушением организма и его финальной поломкой, после которой восстановление будет невозможно. И тогда эмоциональная сфера Анны погаснет, обнулив ее восприятие и полностью выключив чувствилище. Вся красочная эмоциональная сфера самки работала на мириадах сложных молекул, которые производила машина организма, и после ее окончательной поломки производство эмоций неизбежно прекратится. Но Анне хотелось, чтобы эмоциональная машина каким-то образом работала, не только будучи поломанной, но и вовсе разобранной на отдельные элементы! Она весьма надеялась, что с помощью Огромного Колдуна ее эмоциональная сфера будет функционировать даже тогда, когда она функционировать не будет. На нелепость этого предположения, несущего противоречие в самом себе, Анна просто закрывала глаза, предпочитая не думать, а слепо верить.

Верить-то она в вечную жизнь верила! Но умирать все равно почему-то жутко не хотела и боялась. И эта нелогичность ее ничуть не тревожила. Ее тревожило совсем другое: самка с неудовольствием рассматривала небольшие кожные складки, собравшиеся на кожных покровах головы, свободных от оволосения… Эти складки – те самые необратимые признаки программного разрушения организма, были ненавистны всем самкам ее вида.

«Старею, – подумал мозг Анны. – А что я видела, собственно? А ведь жизнь уходит! Еще можно успеть вскочить в последний вагон».

В этот момент самке неожиданно вспомнился ее сон с актами неоднократной копуляции, и она почувствовала некий прилив в эмоциональной сфере, разбираться в оттенках которого нет никакого смысла, достаточно лишь сказать, что в его формировании сыграли немалую роль эстрадиол, эстрон, эстриол и целый ряд нейропептидов…

Вздохнув и отойдя от зеркала, самка направилась в помещение для ночной лежки, чтобы выбрать себе искусственную шкуру дня.

«Сегодня вечером мы идем в театр!» – вдруг вспомнила Анна и обрадовалась: это было одним из ее любимых способов начесать свое чувствилище.

Очень многие особи испытывали положительные эмоции от посещения данного заведения. Оно представляло собой массивное сооружение, где собирались одни самцы и самки для того, чтобы посмотреть на других самцов и самок. Причем последние, стоя на возвышении, изображали не себя, а других особей и разыгрывали сценки из жизни вида, говоря при этом ранее заученные слова. Это примитивное зрелище считалось тем не менее очень высококультурным и понятным лишь образованным особям, хотя целью его было все то же раздражение эмоциональной сферы, то есть получение очередной дозы стимуляторов, вырабатываемых железами внутренней секреции.