Рене Фройнд - Любовь среди рыб

Теперь Вы, может быть, отгадаете, какой ужас может таить в себе это открытие, не волк ли это, который крадется вокруг хижины. Или гигантский бурый медведь, который гонится за мной с широко раскрытой пастью. Или привидение. Ожившие мертвецы, может быть, зомби с бледными окаменелыми лицами, которые ночами поднимаются из озера и хотят разрубить меня топором или зарезать ножом. Но нет. Вы можете быть спокойны. Зомби были бы для меня предпочтительнее. Итак, вчера, поев козьего сыра с оливками, запив это парой стаканов вина, я прогулялся (настроенный почти радостно!) до моего «бенца», теперь сияющего своим первозданным блеском, чтобы взять из багажника блок сигарет, который я предусмотрительно (!) захватил с собой. И что же мне пришлось обнаружить: блока сигарет там не оказалось. Его не было ни на заднем сиденье, ни под сиденьями, ни под запасным колесом, ни под каким бы то ни было укрытием — нигде.

И знаете, дорогая Сюзанна, что в этом страшном открытии самое худшее? То, что я вижу, как Вы смеетесь, стоит мне только представить, как Вы читаете эти строчки. Неважно, лежу ли я теперь в пропасти, разбившийся, или всего-навсего лишь умираю здесь голодной смертью, Вы по меньшей мере улыбнетесь. «Ипохондрик и курильщик — это несовместимо», — как-то однажды бросили Вы мне. Я-то нахожу, что это очень даже совместимо.

После того как я обыскал всю хижину, заглянул в каждый выдвижной ящик, в каждый уголок и закоулок в отчаянном поиске табака, при этом мне в руки попался лишь один номер журнала «Плейбой» семидесятых годов (Ваш отец, ах, озорник!), в котором модели еще носили волосы на срамных местах, черные и курчавые, точно шерсть пуделя, я забился в угол и стал думать о том, кто же мог стянуть у меня этот блок. При этом меня пронзила страшная догадка: я не покупал блока сигарет. Я собирался его купить, настолько твердо, что в дальнейшем явно не счел нужным довести это решение до осуществления.

От мучительных подробностей моего отчаяния я предпочел бы Вас избавить. После того как вчера вечером я выпил весь запас вина, рассчитанный на неделю, я смог хотя бы заснуть. Тем хуже была ломка сегодняшнего дня. Ну хорошо, изображу Вам самую острую фазу: после того как я скурил сперва все окурки из пепельницы моего автомобиля, я свернул себе что-то вроде сигары из камыша, волокон лианы и прелых листьев. Но и здесь хочу избавить Вас от лишних подробностей. Приняв остатки моего лекарства (я глотаю бета-блокаторы — из-за ипохондрии!), я почувствовал себя слишком слабым, чтобы отважиться на гусарский наскок на скалы, поскольку головокружение мучает меня и без пропасти. Я порвал со своей жизнью. Но все-таки завтра хочу дать еще один шанс моей судьбе. Либо я выживу, спущусь в долину и куплю себе в «Серне» пива и пачку сигарет. Либо умру некурящим.

С дружеским приветом

PS: Солнце смеется, всегда говорила моя бабуля.

Хороший день, чтобы мужчине пойти своим путем.

Мои запасы еды теперь тоже иссякли (мышь).

После ночи, полной ужаса, в моей решимости ничего не изменилось ни на гран. Я должен на это решиться!

PPS: Я еще раз вернулся. Важные замечания:

1) Мой «Мерседес» должен достаться моему другу Бенно Р., хочет он того или нет.

2) Никаких некрологов в фейсбуке, иначе я подам в суд!

3) Я обязываю Вас — в качестве наказания за Ваши злодеяния — издать в память Фреда Фирнайса полное собрание моих сочинений.

4) Герду Т. из «Новой прессы» не давать экземпляра для написания рецензии.

5) Скажите Шарлотте, что я все еще ее люблю.

6) В стихотворении «Складка лаврового занавеса» в третьей строчке напишите: «кроется в его крови» вместо «любит только свой приплод». Это сильнее. Это должно быть учтено в новом издании.

Такова моя последняя воля.

PPPS: Я снова вернулся. Не говорите Шарлотте ничего.

Это неправда, что я все еще ее люблю.

Быть может, я никогда ее и не любил.

PPPPS: Но последнее ей говорить не нужно.

Немного погодя Фред замер на узком выступе отвесной стены. Под ним зияла пропасть, хотя и не в сто метров, но достаточно глубокая, чтобы при падении получить как минимум тяжелые увечья. Фред опасливо огляделся. Он попытался перенести тяжесть тела влево, наступив на камень. Но камень сорвался и рухнул вниз.

Фред удержался, ухватившись за сосну, росшую на выступе. Какая храбрая, подумал Фред, тогда и я смогу! Он глянул вверх. Попытался снова вскарабкаться на узкую тропу, с которой соскользнул. Сосна опасно нагнулась. Фред отчаянно шарил над собой в поисках спасительного плато. Его рука натыкалась на сухие еловые ветки, на камешки, а потом вдруг нащупала корень, за который можно было ухватиться.