Алексей Каплер - Полосатый рейс (сборник)

— Читай, читай, Лизка… Ну, читай же…

Однако Лизавета отдала письмо той, что научила держать над паром.

— Ты читай, у меня сил нету…

— «Сажин, — прочла соседка, — я в Москве. Еще ничего не знаю. С прошлым — все. Адреса не сообщаю — он тебе не нужен. А другим не даю — они мне не нужные. Прощай, Сажин. Вера».

Пока читалось письмо, Лизавета прослаивала чтение громкими стонами, теперь же она дала себе волю.

— Ой, стерва, ой же стерва, — рвала она на себе волосу — все бросить! В Парыж уже ехали… Ой, плохо, ой, худо мне… ой, умираю… — И Лизавета стала оседать на пол. Одна соседка подхватила ее, усадила на табуретку, другая набрала в рот воды и давай прыскать на Лизавету, как на белье при глажке. А та вскрикивала при этом: Ой, лишенько! Ой, горе мое! Ой, граждане Пересыпи, смотрите на мой позор!

В тот день в Одессе пришвартовался иностранный корабль.

Шел по улицам города человек в отличном осеннем пальто, в светло–серой итальянской шляпе, на ногах коричневые ботинки на толстой каучуковой подошве. Шел, осматривался по сторонам, иногда спрашивал, как пройти на Торговую улицу. А подойдя к особняку с фигурой каменной дивы у фонтана, вошел во двор и, встретив в загроможденном мебелью коридоре Юрченко, спросил:

— Вы не скажете, дома товарищ Сажин?

— А хиба я справочное бюро, — пожал тот плечами.

— Но дверь его комнаты вы знаете?

— Вон та… — ткнул пальцем Юрченко и ушел с таким видом, будто ему было нанесено несмываемое оскорбление.

Пришедший постучал в дверь. Сажин сидел на кровати с прочитанным, видно, только что Веркиным письмом в руке. Услышав повторный стук, он сказал:

— Войдите! — и встал.

Дверь открылась, и к Сажину метнулась фигура человека, которого он еще не успел разглядеть. Метнулась и зажала Сажина в железных руках:

— Здоров, комиссар!

— Сева! — крикнул Сажин. — Севка! Туляков!

Туляков наконец отпустил Сажина, и они стояли друг против друга, смеясь, то снова обнимаясь, то похлопывая друг друга по плечам. Потом Туляков посмотрел на голые стены:

— Вот ты куда спрятался…

— А ты, я вижу, совсем обуржуазился… не торгуешь, часом?

Туляков рассмеялся…

— Махнем куда или тут, у тебя в берлоге, засядем?

Сажин натянул шинель, и они вышли в город.

— Слушай, откуда ты взялся? — спросил Сажин.

— Пароходом, из не наших стран. Завтра утром в Москву. А что у тебя со здоровьем?

— Получше, как будто.

— Ну, в общем, я про тебя знаю, — сказал Туляков, — давно справлялся… Освоился с новым положением?

— Как тебе сказать, Сева, и да и нет, к артистам своим даже привык, стал вроде бы их понимать, да вот город…

— Что «город»? Тебе ведь велено на юг.

— Да, но все равно, понимаешь, тоскую по дому… Все не так… и потом, весь день, например, я слышу нормальную человеческую речь, но стоит услышать один раз в трамвае: «Мужчина, вы здесь слазите?» — и я кусаться готов.

Туляков смеялся:

— Ну, брат, с этим еще мириться можно. Это в тебе прежний учитель возмущается. А так — по–серьезному?

— А по–серьезному — смотри сам…

Катили по Дерибасовской бесшумные рысаки со сверкающими пролетками на «дутиках», благополучные нэпманы и нэпманши важно шли навстречу. Друзья остановились у витрины большого ювелирного магазина. Бриллиантовые броши, жемчужные ожерелья, изумрудные кулоны, кольца с драгоценными камнями — все светилось, переливалось в смешении дневного света и электрической подсветки. Сквозь витрину видна была дама, которая примеряла кольцо с бриллиантом. Перед нею юлил, расхваливал товар хозяин.

— Что ж, — усмехнувшись, сказал Туляков, — все правильно. Пускай торгуют.

На каждом шагу друзьям открывалась то кондитерская с тортом в человеческий рост, то кричащая афиша ночного кабаре с полуголой девицей, застывшей в танце.

— Зайдем? — остановился Туляков у входа в рулетку. Зашли.

В первом зале действовало «Пти–шво». Лошадки бежали и бежали по кругу, принося кому выигрыш, кому проигрыш. Во втором зале шла игра в карты по–крупному. Здесь стояла напряженная тишина. Свечи в канделябрах освещали бледные лица, глаза, прикованные к зеленому сукну. Крупье во фраке ловко загребал длинной лопаткой ставки проигравших и пододвигал фишки выигравшему. Сажин и Туляков переглянулись. Туляков сказал:

— Все правильно. — И друзья вышли на улицу. Обогнув угол, они оказались перед кинотеатром «Ампир», в котором тоже шел «Броненосец». Начинался сеанс, и в зал валом валили зрители.