Патриция Хайсмит - Талантливый мистер Рипли

А мистер Гринлиф спрашивал:

— Так вы вернетесь назад всего через несколько минут?

— О да, — ответил Мак-Карон с беспристрастностью прокурора.

Они подошли к лифту. «Неужели это происходит именно так? — размышлял Том. — Несколько негромких слов, сказанных в коридоре. Его препроводят в итальянскую полицию, а Мак-Карон, как и обещал, вернется в номер мистера Гринлифа». Мак-Карон держал в руках какие-то бумаги из своей папки. В лифте Том принялся внимательно изучать продолговатое лепное украшение возле светового табло в виде полоски с цифрами этажей, овал с четырьмя загогулинами. Этот овал с четырьмя загогулинами все время был перед его глазами, пока они спускались вниз.

«Придумай какую-нибудь простую, обыденную фразу, например касающуюся мистера Гринлифа», — приказал себе Том. Он стиснул зубы. Только бы не прошиб пот. Вроде бы пока нет, но, быть может, все лицо заблестит от мелких капелек, когда они спустятся в вестибюль.

Мак-Карон едва доставал до его плеча. Как только лифт остановился, Том повернулся и, с усилием растянув губы в улыбке, мрачным тоном спросил:

— Вы впервые в Венеции?

— Да, — ответил Мак-Карон.

Сыщик вел Тома через вестибюль.

— Зайдем сюда? — указал он на кофейный бар. Голос был вполне вежливым.

— Хорошо, — с готовностью согласился Том. В баре было не так уж много народу, но найти отдельный столик в укромном месте, где их никто не слышал бы, оказалось нелегко. Неужели Мак-Карон выбрал это место для того, чтобы загнать его в угол, выкладывая на стол один факт за другим? Он сел на стул, предложенный Мак-Кароном. Сам сыщик сел спиной к стене.

Подошел официант:

— Что угодно, синьоры?

— Кофе, — сказал Мак-Карон.

— Капуччино, — заказал Том. — А вы будете капуччино или эспрессо?

— А который со сливками? Капуччино?

— Да.

— Тогда я выпью капуччино.

Том заказал кофе.

Мак-Карон взглянул на Тома. Его маленький рот кривился в улыбке. Том тут же представил себе несколько возможных вариантов начала разговора. «Это вы убили Ричарда? История с кольцами — явный перебор, не так ли?» Или: «Расскажите мне подробно историю, связанную с той лодкой в Сан-Ремо, мистер Рипли». Или просто и спокойно, подводя разговор к самому главному: «Где вы были пятнадцатого февраля, когда Ричард сошел с теплохода… в Неаполе? Хорошо, а где вы тогда жили? А где вы жили, скажем, в январе?.. Вы можете это доказать?»

А между тем Мак-Карон молчал и со слабой улыбкой разглядывал свои пухлые руки. Как будто для него было до смешного просто распутать весь этот клубок событий и сейчас он только силится облечь свои мысли в слова.

За соседним столиком четверо итальянцев оживленно беседовали, то и дело перебивая друг друга. Время от времени раздавались взрывы хохота. Тому очень хотелось уйти куда-нибудь подальше, но он сидел не шевелясь.

Том напрягся, ощутив, что его тело стало крепким, как железо, и теперь он в состоянии бросить вызов. Он услышал свой невероятно спокойный голос:

— Когда были проездом в Риме, вы успели встретиться с лейтенантом Роверини?

И, спрашивая, вдруг неожиданно для себя осознал, что его вопрос не пустой. Ведь таким образом он выясняет, знает ли американец об истории с лодкой в Сан-Ремо.

— Нет, не успел. Я узнал, что мистер Гринлиф будет в Риме сегодня, но я приехал в Рим так рано, что решил тут же лететь сюда, чтобы не терять времени и застать его здесь, а также поговорить с вами. — Тут Мак-Карон углубился в бумаги. — Скажите, а что представляет собой Ричард в чисто человеческом плане? Как бы вы могли охарактеризовать его как личность?

Неужели Мак-Карон собирается действовать именно таким образом? Попытается найти какие-то зацепки в словах, которыми Том постарается описать Дикки? Или ему и впрямь нужно объективное мнение, которого он не смог получить у родителей Дикки?

— Он хотел быть художником, но понимал, что очень хорошим художником не сможет стать никогда, — начал Том. — Он старался вести себя так, будто его это вовсе не волнует и что он совершенно счастлив, живя в Европе и ведя тот образ жизни, который его устраивал. — Том облизнул губы. — Мне кажется, эта жизнь постепенно начала ему приедаться. Вы, вероятно, знаете, что и отец не одобрял его образа жизни. Кроме того, его отношения с Мардж также зашли в тупик.

— Что вы имеете в виду?

— Мардж была влюблена в него, а он в нее — нет. В то же время они в Монджибелло постоянно виделись, и она надеялась… — Том почувствовал более твердую почву под ногами, но сделал вид, будто с трудом подбирает слова. — Он, собственно, никогда не обсуждал это со мной. О Мардж всегда говорил с восхищением. Относился к ней очень хорошо, но всем, да и ей самой, было ясно, что он никогда на ней не женится. Однако Мардж не сдавалась. Думаю, что это было основной причиной, по которой Дикки покинул Монджибелло.