Франсуаза Саган - Сигнал к капитуляции

— Я что-то замерзла. Попрошу Шарля принести мне манто.

— Я сейчас схожу, — отозвался Джонни. — Там в гардеробе очень милый молодой человек.

Он быстро воротился с манто в руках. Люсиль избегала смотреть на Антуана, но точно птица видела его боковым зрением.

— У вас новое манто! — воскликнула Клер. — Что за прелесть, какой дивный серый цвет! Отчего вы раньше его не носили?

— Шарль недавно привез его из Нью-Йорка, — пояснила Люсиль.

В этот миг она перехватила взгляд Антуана. И прочла в нем такое, что почувствовала желание ударить его. Она резко развернулась и пошла к другим гостям.

— В молодости норковые манто производили на меня большее впечатление, — прокомментировала Клер.

Диана нахмурилась: на лице Антуана появилось выражение, которого она так боялась. Неподвижное, пустое лицо, незрячие глаза.

— Принесите мне виски, — попросила она.

Она не смела задавать вопросов и потому отдавала приказания. Это слегка утешало ее.

На протяжении всего вечера Люсиль и Антуан старательно избегали друг друга. Но позже, когда началась музыка и все ушли танцевать, они остались одни за столом. Сидели они на противоположных концах, и этикет требовал, чтобы он к ней подошел. Он был буквально раздавлен переживаниями последних дней. Его преследовало видение: она в объятиях Шарля, говорит Шарлю те же слова, что и ему. Перед глазами стояло ее лицо, лицо женщины, у которой есть тайна. Это выражение появилось из-за него, и он бы отдал все на свете, чтоб вновь его увидеть. Он жестоко ревновал. Обойдя вокруг стола, он сел рядом с Люсилью.

Она отвернулась, и тут что-то в нем оборвалось. Он склонился к ней. Совершенно невозможно, невыносимо, что эта женщина, всего несколько дней назад бывшая с ним, лежавшая рядом обнаженной, держится теперь точно незнакомка.

— Люсиль, — прошептал он, — что ты с нами делаешь?

— А ты? Тебе приспичило, а я должна порвать в один день. Это было невозможно.

Она казалась спокойной, но была в отчаянии и чувствовала себя совершенно опустошенной.

— Что значит приспичило? — взвился он. — Я ревную. И ничего не могу с собой поделать. Я теперь не могу лгать, это просто убивает меня. Поверь, мысль о том… о том, что…

Он оборвал фразу, провел ладонью по лицу, потом заговорил опять:

— Скажи, после возвращения Шарля вы… ты с ним… Люсиль резко повернула к нему лицо:

— Ты хочешь спросить, спала ли я с Шарлем? А как же, ведь он привез мне норковое манто!

— Ты не соображаешь, что говоришь…

— Нет. Но ты-то подумал именно это. Как ты на меня посмотрел! Ненавижу тебя.

Возвращались их соседи по столу. Антуан вскочил:

— Пойдем танцевать, нам надо поговорить.

— Нет. Разве я сказала неправду?

— Возможно. Порой в голову лезут скверные мысли.

— Но когда лезут вульгарные… — Она снова отвернулась. «Послушать ее, выходит, я во всем виноват. Она мне изменяет, и я же виноват», — подумал Антуан. Его охватил гнев. Он так грубо схватил ее за руку, что на них начали посматривать.

— Пойдем танцевать.

Антуан почувствовал, что загнал себя в западню — он не мог ни отпустить ее, ни тащить силой. Ее слезы словно зачаровали его. «Никогда прежде, я не видел ее слез. Господи, если бы она плакала, прижавшись ко мне, и я мог утешать ее, успокаивать».

— Отпусти меня, Антуан, — процедила она сквозь зубы. Со стороны они выглядели нелепо. Понятно, он был намного сильней и ему удалось приподнять ее, она почти висела у него на руках. Слишком нелепо, чтоб она могла улыбнуться этому как глупой шутке. На них глазели. Антуан был вне себя, он был безумен и зол. Ей сделалось страшно. Он нравился ей как никогда раньше.

— Вот это и называется вальс-сомнение? — раздался голос Шарля у них за спиной.

Антуан выпустил руку Люсили и резко обернулся. Он готов был со всей силы врезать по морде этому старому ослу и навсегда покинуть их ненавистный круг. Но рядом с Шарлем стояла Диана, спокойная, улыбающаяся, точно все происходящее ее не касалось. Она выглядела такой далекой.

— Уж не собирались ли вы силком заставить Люсиль танцевать?

— Именно, — ответил Антуан, пристально глядя ей в глаза.

Сегодня же вечером он уйдет от Дианы. Как только он сформулировал для себя это решение, у него сделалось спокойно на душе. И еще ему стало жалко Диану. Ее роль так ничтожна, она никогда не занимала его всерьез.

— Странно видеть у вас уличные замашки, вы уже вышли из этого возраста.

Она повернулась и направилась к столу. Шарль склонился к Люсили и с улыбающимся, но напряженным лицом принялся расспрашивать, что случилось. Люсиль, тоже с улыбкой, что-то ему отвечала. У нее богатая фантазия. Впрочем, тут каждому хватит изворотливости, чтоб выкрутиться из щекотливого положения, чтоб сохранить и уберечь свои секреты. Каждому, только не Антуану. С секунду он постоял в нерешительности, потом развернулся и быстро пошел прочь.