Елена Макарова - Вечный сдвиг. Повести и рассказы

– А я и есть Петька! На-ка, дед, надери уши, догоняй!

– Отважный пионер, – ухмыльнулся Виктор Исаакович вслед убегающему Петьке, – а вы перед ним спектакль разыгрываете, ах, как все это ужасно, ведь они протухли с головы!

– А вы перед кем спектакли ваши закатывали, – рассердился Семен Харитонович, ощутив теперь свою полную независимость от невменяемого члена союза композиторов. – Я бы на вашем месте помолчал. Не надо строить на личных обидах неприглядную картину общей жизни.

В ответ на это Виктор Исаакович приставил к ушам большие пальцы и помахал кистями в воздухе.

– Идите в кино, – возвысил голос Семен Харитонович, и Виктор Исаакович ушел, то ли на вкус вишни, то ли на запах черешни, то ли на цвет граната, а Семен Харитонович буквально рухнул на лавку перед подъездом и ни о чем думать уже не стал – ни о хорошем, ни о плохом, ни о победах, ни о поражениях, – надо уметь отделять случайное от закономерного, и тогда мелкие обиды никогда не вырастут в общее недовольство нашей прекрасной жизнью. Иначе заделаешься психом, как Виктор Исаакович.

Жду. Звоню. Набираю по привычке свой номер. Москва не отвечает. Почту проверяю. Три раза в день. Хотя приносят один. В гостиницах смотрю в ячейку для ключа – нет ли там записки. Где она? Она должна объявиться. Временами принимаю кого-то за нее. Выходит или хорошо, или нехорошо. Слезы, обиды, ссоры. Из-за ошибки. Сознательной. Иногда от ожидания начинает стучать в висках. Чаще всего в гостиницах. Где тебе предоставлена полная свобода. Свобода инкогнито.

Повалил снег. Большими хлопьями. Доктор Кронберг смотрит в окно. Студенты с факелами и плакатами ходят вокруг местной достопримечательности – церкви одиннадцатого века. Демонстрация организована мэром города в память о Хрустальной ночи.

Мэр города ждет доктора Кронберга в Гранд-Отеле. Крутится-вертится, кивает всем подряд. Доктор Кронберг извиняется за опоздание. Он еле пробился сквозь толпу демонстрантов.

Меню занимает полстола, и в нем – все про гуся. Праздник Святого Мартина. Жили у бабуси два веселых гуся.

Красотка в декольте лениво опускает пальцы на клавиши, на черной полировке – два белых пластиковых гуся с красными клювами. Она играет мягким темным креслам, телам, хорошо одетым и глубоко погруженным в плюшевую мякоть, видны только ноги, головы и бокалы с вином. Пианино, два гуся и красотка. Она играет беззвучно. Чтобы не мешать разговорам и приему пищи.

Сфотографировались. Он, мэр, два гуся и красотка.

Снег поутих. За стеной принимают душ. Слышно, но не видно. В доме напротив жил Стриндберг. Женоненавистник и антисемит. Но гений. Это пугает. Но не так чтобы насмерть. Теперь там другие люди. Ходят в окнах без штор, по пояс. Она – в халате, лет этак пятидесяти, он в чем-то темном, возраст?

Совмещенный санузел. Можно сесть на толчок, поставить ноутбук на колени, писать и писать. На каком из известных нам языков написание этих двух глаголов совпадает? С толчка не виден дом Стриндберга. Кусок черепичной крыши и небо. Когда временно не убивают и не давят, появляется потребность в психологах. На войне не впадают в депрессию и не болеют вирусными заболеваниями. Это он сказал мэру, вместо тоста за святого Мартина. Мэр его не понял. Или понял по-своему. Улыбнулся по-детски, словно бы извиняясь за то, что его страна давно не воевала и не убивала массово.

Жду в метро. Ночь. Последний шанс на пересадку. Куда? Куда-то надо пересесть. С В на А или на С? В этом городе всего три линии. А, В, С.

Стриндберги выключили свет. Дом исчез вместе с черепичной крышей. За стеной – ни звука. Его комната – последняя по коридору. Свобода инкогнито.

Бесшумный лифт. У стойки автомат – чай бесплатно, кофе пять крон. Разумеется, он будет пить чай. Хозяин отеля, тихий гомик в костюме при галстуке, запирает входную дверь, возвращается к стойке – о, мистер Кронберг, для вас факс. – Он уплывает за стойку, выносит белый рулон, перевязанный голубой ленточкой.

Мистер Кронберг с чаем и рулоном возносится на третий этаж.

Завтраки в отелях. Тонкие ломтики всего, горшочки с рубленой сельдью, яичницей, тушеными овощами, соки, хлеба, – завтракать до ужина, никуда не ходить, ни с кем не обсуждать проблемы градостроительства.

Столиков много, чтоб всем хватило места. Чтоб ни к кому не подсаживаться.

Массивный муж ест много, легкая жена пьет грейпфрутовый сок. Туристы? В этом маленьком городе много музеев, памятников старины. В этнографическом – скелет прокаженного XIII века. Оригинал. И череп сифилитика. Той же поры. Есть также забавный экспонат – скелет некоего жителя средневековья с переломом берцовой кости. В глубоких нишах, под стеклом. Раскопан средневековый город. Манекены, в костюмах эпохи, живут и действуют там, для наглядности.