А. Нуне - Дневник для друзей

еле ее успокоила, но она продолжала причитать: «за что мне такое наказание? почему я дожила до 90 лет? я не хочу больше жить, я устала!»

в кафе-столовую теперь спускается лишь фрау К.

еще одну женщину, спускавшуюся раньше, ту, у которой муж давно уже находится в доме престарелых и инвалидов напротив, несколько дней назад отвезли в больницу, так как у нее появилась незаживающая рана вокруг прикрепленной к шее трубочки, через которую она получает иногда инфузии.

в больнице выяснилось, что у нее тоже мультирецессивные бактерии, которые не берет ни один антибиотик.

теперь она тоже в изоляции сидит в своей комнате, заходить к ней можно лишь в маске и перчатках, посуда ее отправляется на специальную обработку.

к мужу ее выпускают снова гулять – ее раньше выкатывали в коляске к нему, они сидели во дворе или в холле дома престарелых, каждый день от трех до пяти. вчера ее тоже выкатили, я прошла мимо в ближайший магазин докупить мелочей и увидела, что она сидит там без маски.

так что людей, к которым надо заходить в маске, стало четверо. к двум предыдущим женщинам прибавилась она и еще один мужчина 1961 г.р., говорящий, но не ходящий. кажется, одна из опухолей поразила его ногу.

одна из них фрау Б., та, что вела себя как на модном курорте. она и продолжает себя так вести, всегда улыбается, когда к ней заходишь, любезно благодарит за мятный чай (обычно она только его заказывает, почти ничего не ест). написала для меня рецепт своего любимого тыквенного супа, хотя сказала, что сама вряд ли сможет его сейчас съесть. сидит все время взаперти в своей комнате из-за этой мультирезистентной бактерии, но всегда готова к безукоризненной светской беседе. один лишь раз поделилась со мной эмоционально значимым: как ей хочется еще раз вернуться к себе домой, выстирать вещи и все аккуратно разложить, полотенца отдельно, простыни на нижнюю полку, а ночные рубашки в тот шкафчик, в котором им полагается храниться, получая огромное удовольствие уже от вербализации своих мечтаний. почему бы не попросить постирать их кого-то из знакомых, – спросила я, – ведь наверняка найдутся такие доверенные лица?

– нет, они все равно не смогут прогладить вещи и уложить их так, как мне нравится! ах, если бы я только еще один раз смогла бы вернуться домой и все разложить по местам так, как считаю правильным!

фрау К. тоже в какой-то момент забеспокоилась о своих цветах на балконе, но потом подтянулась, взгляд потух, она махнула рукой и сказала: «пора уже научиться отпускать, не так ли?»

давно не писала по теме.

сама болею уже неделю, не хожу на работу. вдруг поняла, как сильно устала, какое напряжение там требуется.

еще и сам коллектив хосписа продолжает лихорадить. они не успокоились, выгнав с работы организатора хосписа. оказывается, у них до сих пор идет борьба стенка на стенку.

уже длительное время раз в неделю проходят многочасовые разборки с медиатором. пациенты в это время исключительно на мне. не знаю, даст ли им это что-то. наладить отношения с бывшей начальницей медиатор им не помог.

меня все это касается косвенно: в разборках я не участвую и принципиально стараюсь держаться в стороне. но мне стали намекать, что одна из стенок за меня, а другая – против.

кто именно к какой стенке принадлежит, я надеюсь не узнать до конца работы, а то боюсь, что душевного просветления не хватит на дальнейшее ровное отношение ко всем. а так они пока в лицо все любезны, а что там за глаза кто говорит – их проблемы.

к сожалению, я подала уже прошение на продление срока в платящую мне зарплату инстанцию, не имеющую отношения к хоспису.

теперь равно опасаюсь как продления срока работы, так и отказа в продлении.

кажется, оба решения вызовут одинаковый облом. тем более что в такой напряженной обстановке не вижу дальнейших перспектив для продолжительной работы.

начала приглядываться к другим хосписам, но все они, увы, вроде религиозные, протестантские. да и ставки везде заполнены. я работаю на временной, вроде социального работника, а на деле, как мне объяснили, перечисляя обязанности, статус типа домоправительницы.

с ужасом думаю о возвращении на работу после такого большого перерыва: мне еще несколько дней сидеть на больничном. кого там еще застану из прежних пациентов?

жив ли еще мужчина, который жаловался, что в Германии нет такой совершенной службы, как в Голландии, когда по желанию больного отправляют на тот свет? он агонизировал в мой последний день работы. до этого проявлял обычную мужскую капризность, но раздражения я не испытывала, глядя на его страдания. тем более что после химии у многих меняются странным образом вкусовые ощущения, многое они не в состоянии есть.