Максим Малявин - Записки психиатра, или Всем галоперидолу за счет заведения

Вопросы самокритики и самоконтроля актуальны, пожалуй, для любого из нас. Не интересуется вопросом правильности своего поведения и тем, как он выглядит в глазах окружающих (ну, хотя бы время от времени) лишь дебил, пациент в психозе или наглое самоуверенное кю. Да и наши пациенты нередко пытаются анализировать свои поступки и самочувствие хотя бы затем, чтобы вновь не оказаться в больнице.

…Стаж болезни у Ольги внушительный, полтора десятка лет. За это время она не раз успела побывать в стационаре и твердо усвоила: если госпитализируют — значит, есть за что, значит, где-то она себя вела неправильно и что-то нарушала. Знать бы еще, что? То, что за сутки до госпитализации она объявляла столовую, где работала много лет, рассадником инфекции, инкубатором гельминтов, детским садом для тараканов и домом престарелых для окрестных крыс, не в счет. Так же, как и крупномасштабные боевые действия против вредителей: посуду в хлорку, дуст и отраву по углам, личный контроль за мытьем рук, дымшашки с особым составом наготове. Отлавливали ее уже на том этапе, когда показывать ладошки и вытирать ноги об особую тряпку приходилось малость охреневшим посетителям столовой.

После стационара Ольга исправно ходит на прием, причем каждый раз докладывает, что производственную дисциплину не нарушает, дома тоже поддерживает идеальный порядок, спать ложится вовремя, с чужими мужчинами не заигрывает, не подумайте чего плохого, доктор. Муж, приходящий вместе с нею, все подтверждает и в целом всем доволен; только вы, доктор, сами ей скажите, что мыть полы с хлоркой каждый день — это явный перебор. И пусть она не заставляет нас тереть руки щеткой перед едой и после туалета, мы же с детьми не на операцию собираемся. Да, вновь перехватывает она инициативу, а в остальном все у меня нормально, никаких нарушений интеллекта, я за этим очень строго слежу и все контролирую. Что, вам действительно интересно, как? Очень просто, доктор: я каждый день внимательно гляжу на себя в зеркало, проверяю интеллект. Гляжу, гляжу — нет, все нормально, я себе нравлюсь, и на дуру не похожа. Никаких признаков снижения интеллекта на лице не нахожу. И сразу мне становится спокойнее.

Так что, выходя из дома, внимательно посмотрите на себя в зеркало. Нравитесь ли вы себе? Нет ли у вас на лице признаков пострадавшего интеллекта? А то мало ли что.

Насколько я успел заметить, психиатрия и психотерапия собирают под свои знамена людей довольно интересных. Слишком разных по характеру и устремлениям, чтобы можно было дать им какое-то общее определение, вроде «нестандартные на всю голову» или «доброжелательно-подозрительно-въедливые», но только не скучных. Хотя и скучные тоже попадаются, но в этом случае скучность бывает отточена до блеска самурайского меча: медитируй и любуйся.

Наш знакомый (назовем его Андрей) скучным не был никогда. Андрей — это сотня гипоманиакальных килограммов, увенчанных породистым носом и движимых постоянной потребностью оказаться в центре внимания, в идеале — женского. Ах да, и чтобы не переработать ненароком. Попав в армию, он первым делом разузнал, где тут учат на сержантов, но командиром взвода так и не стал, поскольку избыток мужского внимания был ему противен по природе, а необходимость постоянно находиться между норовящими что-нибудь учудить солдатами и за что-нибудь эдакое вздрючить офицерами и прапорщиками не стоила возможности ничего не делать своими руками. Зато быстро нашлась возможность устроиться фельдшером при здравпункте, которой он не преминул воспользоваться.

Уже будучи в институте, Андрей не смог отказаться от соблазна проявить свои организаторские таланты и быстренько стал старостой потока. Но юные девы были еще слишком юны и бестолковы, чтобы оценить высоту обретенного им положения и открывающиеся оттуда перспективы, лишаться от восторга чувств и девственности не спешили, поэтому пришлось срочно учить старика Фрейда (дабы объяснять дурочкам, чего они на самом деле хотят) и массаж с гипнозом (говорят, действует безотказно, особенно совместно). Вроде бы Андрей даже поимел некоторый успех у не успевших увернуться.

На старших курсах, когда настала пора понемногу определяться со специализацией, он было сунулся в гинекологию, но вовремя прочувствовал разницу между туризмом и эмиграцией, посему продолжил творческий поиск. Решение пойти в психиатрию созрело уже ближе к шестому курсу. Ореол таинственности, некоторая обособленность, чтобы не сказать — клубность, плюс возможность в дальнейшем назвать себя становившимся все более модным к тому времени словом «психоаналитик» — далеко не последние козыри в раскладе. Опять же, зря Фрейда штудировал, что ли?