Меир Шалев - Вышли из леса две медведицы

«Вот и все, Эйтан, — сказали мы ему обе. — Нам сорок лет, а тебя здесь нет. И этим я возвещаю конец нашего праздника».

— Что это, Рута?!

— Ничего. Я просто приблизила свое лицо к вашему лицу. Не пугайтесь. Я не кусаюсь и не собираюсь запечатлеть поцелуй на ваших губах. Я просто хочу, чтобы вы посмотрели. У меня совсем мало морщин и всего лишь два седых волоса. Видите? К ним еще не прибавились другие. И это при том, что такая беда, как моя, может сразу сморщить лицо женщины и выбелить все ее пряди.

Как-то раз на родительском собрании одна из мамаш сказала мне, что она и ее дочь говорили об этом по дороге — о том, как хорошо выглядит учительница Рута, несмотря на ее беду и все такое прочее. И я сказала ей: «Спасибо» и «Как это мило с вашей стороны». И заметила, что, возможно, Господь таким манером воздает компенсацию Своим жертвам. А она сказала: «Мы никогда не знаем, чего хочет Всевышний. Я хожу на курсы каббалы, и там мне сказали, что это так, и даже показали в гематрии» [111] Гематрия — один их методов выявления так называемого «скрытого смысла» библейских слов и фраз посредством приписывания каждой букве алфавита определенного числового значения. Широко применяется в каббалистических текстах. Суть метода заключается в предположении, что сумма численных значений всех букв слова дает «ключ» к его «потаенному смыслу», и потому если какие-то слова имеют одинаковые суммы (гематрии), то между ними существует скрытая связь. .

Я вдруг почувствовала себя очень усталой. Тупоумие меня утомляет, а когда я вижу или слышу тупость, я ее сразу опознаю. У меня в классе немало таких, и я уже знаю, что из них выйдет, задолго до того, как они сами это понимают. Но абсолютная Господня справедливость меня тоже утомляет. Очень. Почти также, как люди, которые в нее верят.

Я улыбаюсь, правда? Иногда, если я не приказываю себе улыбнуться, я не улыбаюсь. Или же улыбаюсь, но не ощущаю этого. Это потому, что бывают дни, когда я здесь — просто исполнительница роли. Получила главную роль в пьесе о женщине, которая в один и тот же день потеряла и мужа, и сына, двух своих единственных парней. Но если не считать этого, Варда, у меня не такая плохая жизнь. У меня есть любимая работа, которую я выполняю добросовестно, и есть композиторы, которые пишут для меня песни, чтобы я могла подпевать им вторым голосом, и есть писатели, которые пишут для меня книги, чтобы я могла их читать и редактировать, если надо. И еще я люблю и умею быть одна, а главное — я умею себя занять.

Неудобно сказать, но я иногда получала удовольствие от жизни и после моей беды. Иногда я вдруг слышала, что смеюсь. А случалось, что какой-нибудь мужчина пытался поймать мой взгляд. И не то чтобы из этого что-то получалось, потому что мне нравилась роль этакой Пенелопы, ждущей возвращения супруга из его странствий, а в нашем с Эйтаном случае — из его перетаскиваний. Многое разрушено — но не все. И жизнь на самом-то деле не окончена. Я говорила себе: «Радуйся, Рута, что ты жива. Радуйся, что ты не такая тупица, как эта мамаша с ее каббалой».

Ладно, доктор Варда Канетти, историк поселений вы этакий, мы опять отвлеклись от темы, пора возвращаться. Это метод, которому когда-то научил меня Эйтан, когда мы были молодыми и много гуляли, и он пробовал научить меня, как прокладывать дорогу и что делать в случае ошибки. Прежде всего, говорил он, нужно самому себе признаться в этой ошибке. Это трудно, но это очень важно и совершенно необходимо. Надо признать свою ошибку и не насиловать карту, а тем более — реальность, не воздвигать горы, где их нет, и не сглаживать холмы, где они есть. И тогда, с этим «оптимистическим чувством поражения», так он говорил, надо вернуться к последнему месту, которое ты нашел и на карте, и на местности, и оттуда начать сначала.

Это именно то, что я делаю сейчас, — возвращаюсь к последней ясной точке нашей беседы. Я — Рут Тавори. Все называют меня Рута. Я внучка Зеева Тавори, земля ему пухом, который вырастил меня и моего старшего брата по имени Довик. Я жена Эйтана Тавори, который исчез из моей жизни на целых двенадцать лет, но все-таки вернулся назад, и я мать Неты Тавори, который умер от укуса змеи, когда ему было чуть больше шести лет. И еще я преподавательница Танаха и воспитательница выпускного класса в этой мошаве. Интересно, кстати, как мы себя определяем, правда? Через семью и работу, а не через душевные склонности, желания, разочарования или внутреннюю сущность. А что до меня, то кроме того, что я внучка такого-то, и мать такого-то, и преподавательница того-то, и воспитательница тех-то, я еще люблю и умею петь, а если нужно, могу нырнуть и задержать дыхание на четыре минуты. Вот и все. Мы вернулись немного назад, чтобы я подытожила себя. Сейчас вы знаете все.