Ион Агырбичану - «Архангелы»

— Поступай как знаешь! — с горечью сказала она и вышла.

— Ни за что не передумаю! — крикнул ей вслед все еще не остывший Иосиф Родян.

На следующий день произошла первая перепалка с примарем Корняном и особенно с Прункулом из-за новой галереи. Четвертый акционер, Унгурян, одобрял все, что ни делал управляющий. Ни Корнян, ни Прункул не присутствовали при первых взрывах, обозначавших начало новых работ. На следующий день они отправились на прииск и, внимательно рассмотрев куски породы, пришли к убеждению:

— Место для новой галереи — неподходящее!

К Прункулу присоединился и Корнян:

— Так и я думаю. Что делать будем?

— Скажем управляющему. Тут работать — только деньги на ветер бросать!

— Сказать-то мы можем, а будет ли толк? — засомневался Корнян. — Ты же его знаешь! Он уверен, что в старательском деле никто больше него не смыслит.

— Пусть думает. Но в доле как-никак мы состоим, — бодрился Прункул. — Сегодня же ему скажу. Глупо ведь понапрасну деньги тратить.

Сразу же после полудня они разыскали Иосифа Родяна, но тот и слышать не желал об изменении плана.

— Вот увидите, добьюсь богатства и без ваших советов! — заявил им Родян.

— Приходится советовать, домнул управляющий, потому как штольни проглатывали и большие состояния, — заметил Прункул.

— Ты, что, боишься обеднеть? Выходи из общества и живи богачом! Кто тебе мешает? — разозлился Родян.

Оба акционера ушли как побитые, опустив головы. Они поняли — с Иосифом Родяном шутки плохи. Нужно или держаться его и идти с ним до победы или поражения, или расставаться с «Архангелами». Новые работы пугали их, но и от прииска просто так не отмахнешься. Как откажешься, если он всего лишь на Две доли приносит четыреста — пятьсот злотых в неделю!

С той поры было пройдено уже триста метров нового ствола, и, хотя золотоносной жилы еще не достигли, оба совладельца ни слова не сказали против затеянных работ. Жила в старой штольне все ширилась и ширилась, золота в породе становилось все больше, так что расходы на новую проходку легко покрывались. К тому же компаньоны побаивались гнева своего управляющего. С некоторых пор и Корнян проникся слепой верой Иосифа Родяна в неиссякаемость золота на прииске. Один Прункул дулся: ему было жалко понапрасну выброшенных денег и ему казалось, что эти деньги вынимают живьем из него живого.

В Вэлень приехал новый нотар, Попеску, но многие по старой памяти обращались к Иосифу Родяну «домнул нотар». Появление Попеску не вызвало переполоха в селе Вэлень. Многие его даже не заметили, потому что жизнь в селе давно уже подчинялась треволнениям, связанным с золотом. То, что новый письмоводитель ничем не привлек к себе внимания, весьма обрадовало управляющего и даже расположило его к новичку. Родян разговаривал с ним запанибрата и чуть свысока, что могло бы показаться и обидным, будь Попеску другим человеком. Но новый нотар весело поблескивал зелеными глазками и, что бы ни говорил Иосиф Родян, от души смеялся, легко пропуская мимо ушей намеки на нищенскую жизнь служащего примэрии, на которые не скупился управляющий. Частенько Иосиф Родян чувствовал себя уязвленным, видя, что никак не может задеть Попеску. Ему казалось, он пытается поймать руками рыбу, а она все время ускользает от него. Но гневаться на нового письмоводителя он не мог: тот и сам, казалось, не придавал особого значения собственной персоне и чувствовал себя счастливым, находясь рядом с Иосифом Родяном.

Поначалу Родян полагал, что Попеску терпит все унижения, потому что задумал стать его зятем. Ему было бы очень приятно, будь у Попеску такое намерение. Явись тот в один прекрасный день и попроси руки его дочери, Родян бы ему ответил: «Домнул Попеску, мне кажется, ты ошибся адресом. Я давно уже не нотар!» Мысль об этом отказе доставила Иосифу Родяну много приятных мгновений. Но новый письмоводитель не только не сватался, но даже не намекал, что вынашивает подобный замысел. Тогда Иосиф Родян утвердился в убеждении, что этот человек чувствует его силу и превосходство, а потому и улыбается ему, после чего Попеску сделался ему чрезвычайно симпатичен.

Весьма радушно пригласил он Попеску в марте месяце на помолвку своих дочерей Эуджении и Октавии.

Эти помолвки, как и свадьба старшей дочери, последовали сразу за неожиданной удачей, которую принесли «Архангелы». Золотоносная жила с каждым днем расширялась и однажды после трех взрывов вдруг заблестела, словно ее густо посыпали кукурузной мукой. Весть об этом мгновенно облетела всю округу.