Ион Агырбичану - «Архангелы»

— И не надоело? — улыбнулась Эленуца.

— Деньги на дорогу они заняли у меня, представляешь? С той поры, как у «Архангелов» открыли новую жилу, глотки у обоих стали бездонными. К тому же не подумай, что они гуляют в одиночку. У них свита из шести гренадеров, которые их повсюду сопровождают. Унгурян, не стесняясь, хвастает, что это свита архангела Гавриила. Посылая им деньги, родители только потакают злу.

— Что родители! Есть возможность — вот и посылают, сколько у них просят. Детки поступают плохо, требуя денег.

— Причем много и часто. Я думаю, каждый из них тратит больше, чем я, раз в десять. Чего о них только не рассказывают!

— Значит, будем иметь дело со знаменитыми людьми, — засмеялась Эленуца.

— Можешь смеяться, но ни отец, ни мать, ни сестры не думают, как ты. По правде сказать, дорогая Эленуца, — Гица погрустнел, — я все меньше и меньше понимаю людей вроде нашего отца. В головах у них чудовищная неразбериха.

— Например?

— Например, отец отвел меня сегодня в сторону и говорит: «Знаешь, Гица, сколько стоит одна акция прииска „Архангелы“? Дороже, чем все ваши университетские дипломы за десять лет». Говорить так, на мой взгляд, по меньшей мере странно.

— Да, — неохотно признала Эленуца, — отец возлагает большие надежды на «Архангелов». Но можешь быть спокоен. Мне он сказал, что выдаст меня замуж только за принца. Так что твои приятели несерьезные для меня кандидаты.

Из города возвращались рудокопы. По дороге белели их праздничные кафтаны. Заскрипели повозки, набитые ягнятами, птицей. В двух плетеных кошелках верещали наваленные друг на друга поросята, задирая кверху пятачки. Самые бедные шли, взвалив себе на плечи по ягненку. У сельского кузнеца, огромного цыгана, изрядно заплетались ноги. В каждой руке он нес по петуху — большому, тяжелому, словно сноп. Птицы то спокойно висели головами вниз, то вдруг, словно придя в ярость, начинали хлопать крыльями, вырываться и отчаянно кукарекать. Тогда кузнец разводил пошире руки и повторял: «Цыц, птица! Цыц!»

— Еще один базар разнесли в пух и прах наши односельчане, — заметил Гица, без конца отвечая на приветствия проходивших.

— Знаю я их! Три дня будут разговляться так, что дым коромыслом! — откликнулась Эленуца.

— Два!

— Два, потому что в первый день закрыты все трактиры и нету музыки. Ну да ничего, они от пасхи прихватят дня четыре, а то и всю неделю.

— Что правда, то правда. А нынешние праздники будут веселее всех предыдущих! Чтобы на пасху покупали поросят, такого я еще не видел!

Они замолчали, пристально вглядываясь в дорогу, словно среди возвращавшихся из города хотели увидеть знакомого.

— Сдается мне, поповский сынок, — произнес Гица.

— И впрямь домнул Мурэшану, — подтвердила Эленуца, но в голосе ее прозвучал упрек в адрес непочтительного брата.

— Если не хочешь с ним здороваться, давай отвернемся! — предложил Георге, уловив перемену в голосе сестры.

— Зачем же отворачиваться? Я никого не сторонюсь! — воспротивилась девушка.

— Вот семинариста тебе нечего опасаться. Видишь, как я с тобой откровенен и прямо высказываю свое мнение об окружающих тебя молодых людях. Надеюсь, в свое время ты будешь со мной не менее откровенна!

— Когда? — улыбнулась сестра.

— Когда меня будут так же занимать девушки, как сейчас тебя кандидаты в женихи.

— Ох! — вздохнула Эленуца. — Я же тебе сказала, что замуж не пойду.

— Положим, и я не намереваюсь жениться, однако надеюсь, что ты все-таки будешь откровенна. Однако продолжу. Хоть тебе и не нравится, что я говорю о женихах, но ничего не поделаешь, они существуют помимо твоей воли. Им и в голову не приходит, что ты решила остаться старой девой. Что же касается теолога, то тут причина иная. Он совершенно безобиден.

— Что ты сказал? — переспросила Эленуца.

— Бе-зо-би-ден!

— Как это следует понимать?

— Что тебе нечего опасаться. Он застенчив, как девица, и никогда не станет докучать тебе объяснениями в любви. С другой стороны, как я полагаю, он чрезвычайно порядочный молодой человек. Он не ждет, как другие, когда плод свалится в рот, он с юных лет привык трудиться.

Девушка молчала. Василе Мурэшану был совсем близко, но поскольку он шел опустив голову, то не замечал ни брата, ни сестры. Когда же наконец увидел их, то остановился и сделал такое движение, будто хотел повернуть назад. Но Гица Родян уловил намерение семинариста и предупредил его:

— Добрый день! Здравствуйте, домнул Мурэшану! Подойдите к нам.