Ион Агырбичану - «Архангелы»

Наконец вместе с паром из штольни один за другим появились шесть человек с землистыми лицами, перепачканные в грязи. Они принесли с собой тяжелый острый запах, столь характерный для тех, кто работает в глубинах земли. Ни искры радости не засветилось в их взгляде — усталые, мрачные, они сухо поздоровались с приехавшими. Сторож вынес из землянки квадратный столик, установил его перед входом в штольню, поставил на него чашу с водой, положил деревянный крест и кропило-веничек из базилика, от которого остались лишь голые стебельки.

Вслед за отцом Мурэшану все подошли поближе к столику. Священник развернул епитрахиль, обернутую вокруг старого молитвенника, перекрестился, надел ее и начал богослужение.

В морозной тишине голос его раздавался отчетливо и гулко:

— К тебе, Матерь Божия, прибегаем мы, грешные и смиренные, и из глубины душ наших исторгаем мольбу: смилостивься, владычица, и поспеши, ибо гибнем от искушений бесчисленных…

Рудокопы склонили головы и еще больше помрачнели. Самый старший из них пел вместо дьячка, который не решился поехать на прииск в такой мороз. Но ни молитвы, ни песнопение, казалось, не трогали рудокопов, суровые их лица ничуть не смягчились, как обычно бывало при богослужении. Всем им чудилось, что они отпевают «Архангелов».

Один только управляющий трепетал от звучного голоса священника. Только он один, хоть и мало вникал в смысл моления, был во власти этого чистого голоса, который взмывал вверх и падал вниз, вибрировал и плавно лился. Надежда избавиться от нежданной беды переполняла его волнением, и, когда вход окропили святой водой, Родян горячо поцеловал деревянный крест с детски неумелым изображением крещения Христа.

Иосиф Родян торопливо следовал за священником, который, прочитав уже внутри штольни молитву, шел при свете сальной свечи сторожа вперед к новой галерее, дышащей им навстречу тепловатым влажным воздухом, каким дышит глубокий погреб, если открыть его среди зимы.

Шестеро землекопов рады были вновь оказаться под землей. Во время богослужения их влажная одежда успела промерзнуть и даже покрылась ледяной корочкой. Иосифу Родяну казалось, что двигаются они чересчур медленно. Сам он готов был лететь на крыльях по новой галерее. Его не покидала лихорадочная мысль: «В самом конце мы обязательно найдем золото!» В редкие минуты, когда его отчаяние освещалось вдруг надеждой, он готов был верить даже в чудеса, о которых всю свою жизнь не желал и слышать. Сейчас Иосиф Родян то и дело торопливо забегал вперед, но, спохватившись, останавливался и опять плелся вслед за священником. Он похож был на бедняка, который не знает, как вести себя, как поступить, чтобы не потерять чего-то весьма ценного, что он надеется получить.

Наконец они добрались до новой галереи. Сальная свеча отбрасывала бледный желтый свет на коричневый гранит, из которого если и можно было что-то добыть, то только мелкие крупинки кварца, но никак не золото. Священник окропил святой водой и стены, и каменный свод, прочел молитву, снял епитрахиль и, завернув в нее старый молитвенник, проговорил:

— Дай вам господь бог счастья!

— Дай, господи! — отозвались из темноты рудокопы. И голос их эхом прокатился по штольне.

Управляющий тяжело вздохнул. Он стоял у самого входа и, наклонившись к стене, внимательно рассматривал породу. Резко выпрямившись, он молча вышел вслед за священником. Рудокопы остались в забое и, повздыхав о зря потерянном времени, принялись стучать молотами.

Всю дорогу до самого дома Иосиф Родян молчал. Отец Мурэшану сначала говорил о чем-то, но потом и он умолк, и только скрип снега под копытами лошадей сопровождал их до самого дома.

Доамна Марина сидела как на иголках, ожидая мужа. Она почему-то была уверена, что после молебствия судьба их решительно переменится. Увидев мужа, забросала его вопросами, и ее льстиво звучащий голосок, казалось, воскрешал их юность. Но, заметив, что Иосиф молчит, она вновь погрузилась в тупое безразличие, голос ее угас и последние слова она произнесла почти шепотом: «Нужно ведь человеку иметь и веру».

Иосиф Родян не слышал, что говорила ему жена.

Старик Ионуц Унгурян, видно, узнал от кого-то о молебне на прииске, и не успела Марина выйти из дома, как увидела поднимающегося на крыльцо компаньона «Архангелов». Был он уже слегка подвыпивши и вошел к Иосифу Родяну, не постучав в дверь.

— Правильно сделал, что окрестил ее, — заговорил Унгурян, подходя к Иосифу.