Ион Агырбичану - «Архангелы»

Пропасть, которая возникла между ним и Эленуцей из-за «Архангелов», казалась ему уже не такой неодолимой. Возможно, весьма возможно, что богатое золото найдется и на более мелких приисках, совладельцем которых был священник Мурэшану. Так же просто может случиться, что на прииске «Архангелы» иссякнет золото, как это уже не раз бывало в других местах. Что говорить — колесо фортуны поворачивается довольно часто!

Прошло немало времени, прежде чем Василе Мурэшану очнулся от своих светлых мечтаний. Солнце поднялось довольно высоко, и в воздухе потеплело. Семинарист даже сбросил с себя пальто. Работник, заметив это, обернулся и посоветовал:

— Не раздевайтесь! Сейчас в лес въедем. Батюшка наказывал, чтобы вы потеплее одевались и не простудились.

— Не бойся, Иеротей, светит солнце святое, будет поле густое, — ответил Василе с детской беспечностью.

Воздух был прозрачен и чист как слеза, и серебряный глаз солнца смеялся с высоты, пронизывая своими лучами изменчивые тонкие и прозрачные занавеси облаков. Лес между тем становился все ближе, долина все уже, и вдруг повеяло крепким и густым настойным запахом влаги, зелени и тени, запахом весеннего леса. Проселочная дорога вползла в буковый лес и сразу же стала круто забирать вверх. Иеротей спрыгнул с козел и на повороте остановил лошадей.

— Пусть передохнут, домнишор, наберутся духу, болезные.

Широким шагом враскачку Иеротей подошел к лошадям и потрепал их длинные мохнатые уши. Лошади в ответ встряхнулись и замотали головами. Раздался тонкий звон бубенцов.

— Я пойду пешком, а вы закутайтесь получше. В лесу промозгло.

Иеротей присвистнул на лошадей, и бричка тронулась, но теперь уже шагом. Семинарист скоро убедился, что Иеротей был прав, и снова надел пальто. Холодное дыхание леса ощущалось то справа, то слева, словно незримые потоки воды. Старые буки белыми круглыми мощными колоннами высились по обе стороны дороги. Вершины их терялись где-то в небе: буки были прямы, как сосны, без ветвей, с пышными кронами только на самых верхушках. Солнце освещало эти кроны, кое-где свет, прорываясь, падал большими белыми пятнами на стволы, а мокрая дорога оставалась целиком в тени. Жилистые лошадки шли мелким, торопливым шагом, пофыркивая и выпуская из ноздрей облака пара. Семинарист выпрыгнул из брички.

— Сидите себе!

— Да нет, Иеротей, лучше я пешком пойду, а то ноги затекли.

— И правильно, домнишор. Дорога наша просто загляденье, только подъемы крутые — страсть!

— Дотянут ли бричку до Вэлень? — усомнился Василе.

— Наши-то лошади? Еще как! За них у меня голова не болит. А вот когда едут здесь груженые телеги, один только бог знает, как бедным волам достается.

— Что бы мы делали, Иеротей, если бы не было железных дорог?

— На черта они сдались. Крещеный человек знает, что и у скотины есть душа, и не наваливает груза без ума. Вот купцы никакой жалости не имеют к животине!

Иеротей говорил с болью, будто сетуя на неизбывное человеческое несовершенство.

Юноше сделалось легко, весело. Воздух, напоенный запахами леса, вливался в грудь бодрящим напитком.

— А что, Иеротей, у животных тоже есть душа? — с улыбкой переспросил он.

Работник приостановился, внимательно взглянул на семинариста и, снова зашагав, заговорил:

— Как же не быть! Святый боже, конечно есть! Сами-то разве никогда не слыхали, как мычит корова, как мычит теленок, разве не видали, как собака прямо-таки извивается, когда видит хозяина? А все из-за того, что у них есть душа, домнишор Василе. Только у двух скотов, как я полагаю, нету души.

Иеротей замолчал, вытащил из-за широкого кожаного пояса истрепанную книжицу, посмотрел на нее и сунул обратно.

— У каких же это скотов? — поинтересовался семинарист.

— У свиньи и вола, — без колебаний ответил работник.

— У свиньи и вола?

— Ну да! Свинья только и знает, что жрет! А вол смотрит своими дурацкими глазами. Можно подумать, что у него не глаза, а простывшие галушки.

Василе Мурэшану от души расхохотался, и смех его разнесся далеко-далеко по лесу. Бричка понемногу продвигалась вперед, лошади шли шагом.

Иеротей замолчал, опустил голову и лишь изредка поглядывал по сторонам. Молчал и Василе. Он с удовольствием шагал по дороге. В ветвях деревьев щебетали птицы, на маленькой полянке пел дрозд.

Так они шли довольно долго: работник впереди, молодой хозяин сзади; как вдруг Иеротей повернул к семинаристу свое унылое лицо.

— Видали? — спросил он и двинулся вперед.