Марсель Эме - Ящик незнакомца. Наезжающей камерой

— А после обеда, что он делает?

— Обычно гуляет в лесу — Медонском или Виль д’Аврэ. Он очень любит лес. Там, кажется, есть прелестные уголки, и совсем недалеко от Парижа.

— Короче, он ведет здоровый образ жизни.

— Правда же! — подтвердила Мишелин с выражением легкого восхищения. — Не далее, как сегодня утром он мне сказал: «Хотел бы я быть лесником. Я бы жил в домике в чаще леса. Прогуливался бы, расставлял силки. А вечером…» — при этих словах он посмотрел на меня. О, дядя, он на меня посмотрел… потом замолчал, и я почувствовала, что ему хотелось мне что-то сказать. Я думаю, что из-за этого и решилась позвонить вам сегодня.

— Лесник по призванию? Это прелестно. А ведь ты могла бы легко его пристроить. Ты знаешь, что у тебя есть лес в Шампани? Да нет, я шучу, и потом, уже поздно. Давай я отвезу тебя на улицу Спонтини и поужинаю с вами.

Уходя, Шовье спросил служанку, не просила ли мадам ему что-то передать. Нет, мадам ничего не говорила. Ее ключи остались в комнате на комоде.

— Наверное, мадам их забрала.

В саду на улице Спонтини Пьер в ожидании Мишелин читал «Авто», а мадам Ласкен — альманах, взятый напрокат у кухарки. В семье Ласкенов покупали три книги в год — три книги, получившие литературные премии, и этого было не совсем достаточно для нужд семьи. Книги в переплетах, стоявшие в библиотеке, рассматривались как предмет мебели, и их порядок старались зря не нарушать. При сильном книжном голоде мадам Ласкен могла там порыться, чтобы перечитать Жипа или Анри Лаведана, но чаще всего подкрепление поставляли кухарка и горничные.

Мадам Ласкен тем более обрадовалась приходу брата, поскольку у нее возникли денежные затруднения. До сих пор вопрос доходов казался ей упорядоченным, как движение светил, поскольку муж никогда не просвещал ее насчет проблем, возникающих иногда из-за истекающего срока платежа или доверенности. Сегодня после обеда, заметив, что ее счет в банке почти нулевой, она в приступе паники осознала и революционную ситуацию, и тяжкую угрозу для родины. Взятие рабочими заводов «Рено», на которое она раньше взирала с симпатией, как на эпопею, достойную растрогать благородное сердце, вдруг явилось ей в совершенно новом свете. Это был уже не сюжет для романа-фельетона, но скорее зловещее событие, подлинный смысл которого, без всякого сомнения, был отражен в тех статьях по политэкономии, которые она никак не могла заставить себя читать. Альманах, одолженный у кухарки, несколько приободрил ее. Там было показано с помощью маленьких виньеточек на целом развороте, что количество богатств, приходящееся на душу одного француза, делало его наиболее достойным зависти существом на всей планете. Это все-таки была хорошая новость, и мадам Ласкен испытала чувство некоторой эйфории. Но это не мешало счету в банке быть на нуле. Пьер мог бы дать полезный совет, но он был столь же стыдлив в денежных вопросах, как и в любовных. Вместо того, чтобы потребовать у тещи необходимых разъяснений, он ограничился пояснением, что на счету и не может быть ничего сверх того, что туда положено.

За ужином Шовье наблюдал за поведением молодых супругов, но ничего не выдавало перемены, происшедшей в их взаимных чувствах, и Пьера, кажется, совсем не волновало, что его жена немного не в настроении. Мишелин описала дядину квартиру, и мадам Ласкен выразила желание там побывать. Шовье это было не совсем приятно, и он перевел разговор на учебу Роже. Мальчик был хорошим учеником, а в последнее время ум его был занят теми социальными вопросами, которые лишь слабым эхом доходили до семейного очага. Расспросив его, Шовье обнаружил, что тот довольно решительно склоняется к Народному фронту. Лучший его друг в лицее приходился двоюродным племянником одному из министров команды Блюма, и он даже сам не знал, была ли эта дружба источником его убеждений или просто их следствием. Другой его соученик, которого он уже несколько лет ненавидел и с которым дрался, примкнул к «Аксьон Франсез», что повлияло на его выбор еще сильнее. Шовье заметил племяннику, что тот призван впоследствии стать хозяином крупного предприятия.

— Мои рабочие будут работать двадцать часов в неделю, — ответил Роже. — Я закуплю столько машин, сколько понадобится.

— Мальчик мой, да где же ты возьмешь на это деньги? — спросила мадам Ласкен, все еще думая о своем банковском счете.

— Буду терпеть лишения, вот и все. Буду есть в ресторане, а спать буду на раскладушке в кабинете.