Марсель Эме - Ящик незнакомца. Наезжающей камерой

Теперь уже Шовье был озадачен. Поворот в жизни племянницы не казался ему катастрофой, но ему трудно было не рассматривать эту проблему с точки зрения семейных интересов. Из-за любви Мишелин должны были переместиться миллионы, и он не посмел бы утверждать, что это дело касается только счастья одной женщины. Нельзя было не брать в расчет и мнение света. Предрассудки — это та реальность, с которой надо жить и считаться. Можно было также опасаться, что возлюбленный нацелился прежде всего на состояние богатой наследницы.

— Ты хотя бы уверена, что он тебя любит?

— Нет, — ответила Мишелин. — Не знаю. Любит, конечно, но я не знаю.

— Ну так расскажи. Вы каждое утро вместе ходите на теннис. И что дальше?

— Ничего. Играем.

— Но что он тебе говорит?

— Ничего. Разговариваем. Вчера, целуя меня, он сказал, что у меня очень чистый овал лица.

— Так он тебя целует?

— Ну, он меня целует в щеку, и то не каждый день.

При этих словах Мишелин на лице Шовье выразилось определенное удивление, которое ее задело. Она заморгала глазами, ротик скривился, на ресницах выступили слезы, и она закрыла лицо руками. Он поднял ее голову и отнял руки. С открытым ртом и полными слез глазами она смотрела на него, рыдая, и слезы текли по щекам. Он попытался успокоить ее ласковыми детскими словами, но она еще сильнее разрыдалась и воскликнула прерывающимся голосом:

— Дядя! Я не сексапильна!

— Да что ты такое несешь? — стал возражать Шовье. — Не сексапильна? Совсем наоборот. И даже очень!

Энергичность этого утверждения возымела успокаивающее действие. Она спросила, вытирая слезы:

— Вы так думаете, дядя?

— Да, я уверен. Я часто слышал, как о тебе это говорили. Да достаточно только посмотреть, какими глазами мужчины на улице тебя провожают. Мне даже неудобно становится.

— Ну хорошо, — проговорила Мишелин. — Я очень рада. Но я подумала, что, может быть, Бернар не смел со мной заговорить из-за того, что Пьер — его друг?

— Ой, ты знаешь, что такое друзья? Друзья-то они друзья… Тебя лично очень смущает, что Пьер — друг Бернара?

— Все равно я думаю, что, если бы мы с Пьером разошлись, Бернар чувствовал бы себя свободнее, чтобы заговорить со мной.

— Знаешь, не надо ставить телегу впереди лошади. Не будешь же ты, в самом деле, разводиться только для того, чтобы побудить его к объяснениям в любви. А если он не объяснится?

— Ну, вот видите, — вздохнула Мишелин, — нет во мне сексапильности.

— Ты меня смешишь, дитя мое, со своей сексапильностью. Она есть у всех женщин, без исключения и без возрастных ограничений. Даже у восковых манекенов в витринах есть сексапильность. Так что дело не в этом.

— А в чем? Скажите же мне, посоветуйте. Дядя, я пришла к вам для того, чтобы вы все уладили.

— Ладно, я на днях встречусь с твоим Ловеласом и выясню, что у него на уме, но я почти уверен, что он не любит тебя. Ты же тем временем хорошо подумай. Вспомни, ведь ты любила Пьера, когда выходила за него. И потом, ты уже достаточно взрослая, чтобы понять, что любовь в жизни далеко не главное, особенно для тех, кто богат. Если бы каждый поддавался минутному влечению, весь мир только бы и делал, что паковал и распаковывал чемоданы. Нужно иметь терпение жить с тоской в сердце, хотя бы несколько месяцев. На следующий год опять расцветешь. В конце концов, ты со мной согласишься, что глупо попасть в зависимость от нескольких теннисных партий. Не очень-то будешь собой гордиться при мысли о том, что на месте Бернара мог оказаться какой-нибудь Дюпон или Дюреглиса. Приятность жизни состоит в том, чтобы выбирать, стараясь игнорировать случайность. Как это я, самая красивая, самая гордая, плюхнусь в объятия первого же молодого человека, которого занесет ко мне случайным сквозняком? Ну нет! Человек, которого я полюблю — это тот, кого я захочу прежде, чем с ним познакомлюсь, прежде, чем увижу его, он родился в моей голове, он стал тем, чем я захотела. И в итоге — это Пьер Ленуар, мой муж.

— О нет, дядя, уверяю вас. Пьер — это сквозняк, а Бернар — это тот, кого я всегда хотела.

— Прекрасно, прекрасно. Кстати, чем он занимается в жизни, этот мальчик?

— Чем занимается?

— Ну да, спустись на землю. Играть в теннис с молодой женщиной, даже очаровательной — это не профессия. Я думаю, что он готовится занять какое-то положение в обществе. Он наверняка ведь делился с тобой планами на будущее?

— Нет, он ничего не говорил. Я знаю, что он учился на юридическом, вместе с Пьером.