Тибор Фишер - Путешествие на край комнаты

– В аэропорт? – спросил таксист.

Я не ответила. У меня перед глазами стоял член Хуана. Я все вспоминала, как он лежал у него на животе, словно великолепный купальщик на пляже из плоти. Как правило, этот мужской инструмент – вполне надежный источник либо радости, либо разочарования: но тебе очень быстро надоедают и жизнерадостные слизни, и глубоко несчастные морские ежи. А у Хуана даже пот был пронизан чувственностью. Жалко, что нельзя пойти в супермаркет и купить себе сразу пинту. Я взглянула на часы, с трудом различая стрелки и цифры. В аэропорту надо быть не позднее, чем через час.

– Я сейчас. Пять минут, – сказала я и помчалась обратно к Хуану. Конечно, я знала, что мы не уложимся в пять минут, но когда тот же таксист говорит, что машина будет через пять минут, это ведь тоже не значит, что он приедет, когда сказал.

Хуан был слишком красив, так что не стоило даже надеяться на серьезные длительные отношения. Такие мужчины, буквально созданные для того, чтобы помогать женщинам в разрешении их сексуальных проблем, никогда не ограничатся чем-то одним. Ни одна женщина никогда не получит безоговорочного права собственности на такого мужчину, она может надеяться только на временное владение. Больше того: Хуан любил женщин. Рино, к примеру, их не любил. Рино любил только Рино. Янош любил исключительно красавиц блондинок с длинными волосами, которые сразу же соглашаются лечь с ним в койку. Для меня Хуан был, может быть, слишком покладистым и добродушным. Это как с дрессировкой собак. Ты хочешь, чтобы собака повиновалась тебе беспрекословно, но нельзя по-настоящему уважать собаку, если она тебя слушается всегда. Тебе хочется, чтобы твоя собака иногда убегала на улице или кусала почтальона без твоего разрешения; чтобы ты чувствовал, что командуешь хоть и подчиненным, но все-таки диким зверем, а не бесхарактерной тряпкой. Мужчина должен быть сильным. Достаточно сильным, чтобы придушить тебя голыми руками.

Но я все равно очень серьезно задумалась о замужестве и о крепкой семье с Хуаном. Когда я наконец вернулась в такси, времени оставалось уже в обрез. Это будет большая удача, если я не опоздаю на самолет. А если все-таки опоздаю… что тогда делать, не знаю. У меня были какие-то сбережения, но большую часть я спустила на туфли, а сумма на счетчике была уже устрашающая.

Копить деньги – этого я никогда не умела, но зато я умела копить ожидания: вот почему я ждала до последнего дня, чтобы купить эти туфли. Надо думать, по той же причине я ждала еще десять минут и только потом попросила таксиста развернуться и ехать обратно в «Вавилон». В промедлении была своя прелесть. Удовольствие от предвкушения еще одного раза с Хуаном. Я представляла себе, как все будет. Фантазии и грезы – это особенное наслаждение. А ничто так не подстегивает фантазию, как реальность: если ты занимался любовью с тем-то и тем-то на самом деле, то представить, как ты занимаешься с ними любовью, будет значительно проще.

Пока я чуть ли не на ощупь поднималась по лестнице, спеша к Хуану (у меня так слезились глаза, что я почти ничего не видела), я подсчитала, что как раз в эти минуты там, дома в Англии, мои родители и сестра уже должны были выехать из дома в аэропорт, чтобы устроить мне большую семейную встречу. Наверное, сейчас стоят где-нибудь в пробке, продвигаясь по дюйму за раз. От этой мысли мне стало немного стыдно. Разозлить Джулию – тут я всегда пожалуйста, потому что на этом и строятся отношения между сестрами. Если бы Джулия собралась ехать в аэропорт сама, это было бы даже прикольно. Но рассердить папу с мамой – это уже совершенно другое дело.

У меня замечательные родители. У нас прекрасные отношения. Я очень долго этого не понимала, но потом поняла, что такое бывает нечасто. Во-первых, у меня были родители – а не кто-то один из родителей и второй, который так, проходил мимо. Во-вторых, меня никогда не заставляли делать то, что мне не нравится. Родители не требовали от меня, чтобы я добивалась того, чего не сумели добиться они. Мне никогда не было за них стыдно. Мать не бродила по дому с початой бутылкой джина. Отец не выходил к моим гостям с членом, вываленным из штанов. Папа с мамой любили меня и заботились обо мне, и, сколько я себя помню, мы даже редко ругались по поводу дисциплины. У нас была ненормальная семья.

Однажды на Рождество, когда мы с моим тогдашним бойфрендом приехали в гости к моим родителям и остались там ночевать, у нас угнали машину. С подъездной дорожки у дома. А в машине были все наши подарки. И машина, и подарки были не то чтобы очень уж дорогими – просто было обидно. На следующий день мой отец объездил всю округу в надежде найти машину. Разумеется, он ее не нашел. Папа поехал искать нашу машину не потому, что разозлился на угонщиков и считал их поимку делом своей мужской чести, и вовсе не из фанатичной приверженности к законности и порядку – просто он видел, что его дочка расстроилась из-за подарков, и хотел их вернуть.