Марк Еленин - Семь смертных грехов. Роман-хроника. Книга первая. Изгнание

А что же Климович?

Не далее как вчера Евгений Константинович был принят Врангелем с докладом. Непонятно даже почему, с каждой новой встречей Климович все более раздражал главнокомандующего. Он знал и верил, Климович — мастер своего дела, организатор и хороший тактик сыска, но неприязнь все росла, и ничего с собой он поделать не мог. Видимо, кровавая слава и черный след, что тянулся за Климовичем, давали о себе знать... Окончив кадетский корпус, Климович поступил в Павловское военное училище. Был выпущен подпоручиком в 69-й Рязанский пехотный полк. Нормально? Все правильно, так поступали тысячи дворянских детей. Однако военная карьера, видимо, не прельщает уважаемого Евгения Константиновича — вскоре он переходит на службу в жандармский корпус. В 1899-м его ранят революционеры. В 1905-м он уже виленский полицмейстер и снова ранен осколками бомбы, брошенной революционерами. Сразу замечен и отмечен. И начинает быстро двигаться вверх по служебной лестнице. В канун революции он уже директор департамента полиции, организатор ряда жандармских акций, провокаций и политических убийств... Не исключено, что и за его спиной Климович плетет нити какого-либо заговора. До чего же верткий, скользкий, неуловимый человечек! Керенского обманул, ускользнув из Петропавловской крепости, большевиков обвел вокруг пальца, устроившись на должность в какой-то банк... Российская тайная полиция не останавливалась и перед организацией убийств царских сановников, чтобы внедриться в среду революционеров. Иногда Врангелю начинало казаться, что он боится Климовича. Да, да, боится! И тогда он особенно резко выступал за него против левой прессы, называл своего начальника Особого отдела и одновременно помощника начальника Гражданского управления «человеком весьма дельным и честным», «специалистом своего дела, весьма загруженным всевозможными обязанностями».

Вчера Климович докладывал о деятельности противника, об усилении работы большевиков в тылу. Морским путем, на моторных катерах и парусных яхтах им удавалось из Новороссийска и Керчи устанавливать связь с крымским подпольем, снабжать его деньгами, оружием, пропагандистскими материалами и опытными инструкторами. [8] На связи с крымским подпольем тогда работали и Иван Дмитриевич Мананин, и будущий известный писатель Всеволод Вишневский.

Так называемая «красно-зеленая» повстанческая армия в горах и лесах Крыма насчитывала уже десятки шаек, действовавших весьма решительно. Они нападали на тылы, на армейские команды, транспорты, грабили хозяйства, лесничества, конные заводы. В Ялте была раскрыта коммунистическая ячейка, имевшая даже свою типографию. В Симферополе и Керчи задержаны два курьера. На Перекопе захвачен после долгого сопротивления подпольщик под вымышленной фамилией Кессель, пробиравшийся на Украину...

За месяц контрразведкой было арестовано фантастическое число граждан. Многие расстреляны и повешены. Идут слухи, контрразведчики под шумок сводят счеты между собой. Занимаются контрабандной торговлей...

На кого можно опереться? В ком быть уверенным? На одного фон Перлофа? Маловато... Но с Климовичем надо быть осторожным. Предельно... Военные, только военные дела — это его сфера деятельности. Он — офицер, полководец. Его стратегические замыслы приводят в движение армии солдат, офицеров, танки, пушки, броневики... И пока красные еще заняты Пилсудским, он может идти вперед. И только вперед!.. Мощный внезапный натиск, сильный, ошеломляющий маневр, — побеждают ведь не числом — уменьем. Раз, два — и он во главе значительной и богатой территории. Черте ней, как бы она там ни называлась! Пусть хоть республика! Дайте время и возможность укрепиться... Название всегда можно придумать... Врангель вновь прошел к окнам. Дневное море было спокойно — голубовато-зеленое вблизи и черно-серое по горизонту. Теплый ветер нес соленый запах водорослей и нагретого известняка. Врангель вернулся к громадному резному столу я, откинув полы черкески, сел в удобное глубокое кресло, поймав себя на мысли, что даже в полном одиночестве принимает эффектные позы и старается играть роль вождя, о котором только и говорит его окружение. Одни — лучше и тоньше, другие — грубее.

Почему-то в который раз вспомнились дни, когда он, заболев тифом, лежал в беспамятстве... На пятнадцатые сутки положение стало безнадежным. В Кисловодск вызвали жену, пригласили священника. А когда, отслужив молебен, батюшка ушел, кризис миновал, температура упала и Врангель начал поправляться... Сколько заслуженных людей унес в могилу тиф. А ему, видно, бог помог. Бог и потом руководил им, вел, помогал во всех делах и помыслах. Нет, у него иная судьба!.. Почувствовав, как это с ним бывало, внезапный душевный взлет, Врангель встал и на негнущихся ногах прошел к оперативной карте, разложенной на специальном овальном столе. Обстановка не внушала опасений: вверенные ему части действовали согласно плану, данному им, Врангелем, и разработанному штабом под руководством его ближайшего сподвижника генерала Шатилова — Павлуши, как Врангель позволял себе называть того в знак полного доверия и старой боевой дружбы.