Марк Еленин - Семь смертных грехов. Роман-хроника. Книга первая. Изгнание

— Очень перспективно! — похвалил Дзержинский. — Куракину необходимо освободить.

— Сделано, — пояснил Мессинг. — Семья свободна, за исключением мужа: муж сбежал в Париж. Куракина просится следом.

— За границу не отпускать.

— Мы работаем, Феликс Эдмундович, — сказал Артузов.

— Только не торопитесь. Эта «нитка», как мне представляется, будет очень полезна нам через полгода-год. Пока лучше ее законсервировать.

— Так ведь есть возможность так называемого друга сына Куракиной подключить к «Баязету».

— Внедряйте, — сказал Дзержинский. — Благословляю. Но пока — без контактов с «Баязетом». И учтите, Климович тоже неплохой специалист. Столкновение разведчика с контрразведкой — провал даже самого опытного агента. Главная задача «Баязета» прежняя — Врангель. Пусть собирает исчерпывающие сведения: режим дня, адреса, где бывает, берет ли с собой документы, план квартиры, список родственников и друзей — тут требуются подробные характеристики. Происхождение, биографии, политические настроения, довольны ли своим положением. Любая мелочь! Достаточно ли им жалованья? Есть ли другие источники заработка? Любят ли кутить, увлекаются ли вином, женщинами? Как дела в семье? Все ли здоровы, нет ли больных, нуждающихся в редких лекарствах? Особые досье на перспективных для нас людей. О них мы должны знать самые мельчайшие детали. Я специально обращаю на это ваше внимание, товарищи члены коллегии. И подчеркиваю: необходимо ускорение доставки разведматериалов в центр. Не следует думать: добытчик материалов — герой, а доставщик — технический исполнитель. Статистика провалов мировых разведок показывает — самых опытных разведчиков чаще всего ловят на доставке. И последнее. — Дзержинский вновь вышел из-за стола и зашагал по кабинету: — Наши враги делают ставку на агента-сверхчеловека. Нет такого — делают упор на массовость засылаемых, у них денег хватает. Мы крепче, мы нравственно сильнее. У нас цели разные. Мы народ, революцию защищаем. Мы — ее меч. Он всегда должен быть вынут из ножен. Гражданская война кончается, товарищи чекисты. Однако считаю необходимым еще и еще раз напомнить вам слова товарища Ленина на Четвертой конференции губернских чрезвычайных комиссий: попытки тех или иных контрреволюционных восстаний будут повторяться, и поэтому естественно ожидать, что офицерская вооруженная контрреволюционная сила не откажется от употребления оружия, которым она неплохо владеет... Гражданская война кончается, это вне всякого сомнения. И скоро — не исключено! — нам с вами придется работать в иных условиях, на вражеской территории, в стане врагов. Мы обязаны уже сейчас готовить к этому лучших своих людей, предпринимать надлежащие меры страховки их при внедрении...

В отличие от Деникина новый главнокомандующий выдвигал вопросы престижности на первое место. Они имели первостатейное значение.

Врангель приказал обставить дворец бывшего командующего Черноморским флотом с небывалой роскошью. Все доставлялось из бывшего царского имения «Ливадия»: лучшая мебель, белье, ковры, посуда, коллекции вин. Только по последнему реестру из Ливадии было выписано более шестисот принадлежностей для кухни и столовой. Одних хрустальных бокалов для шампанского сто двадцать. Все это плюс... дойная корова было доставлено на военном корабле. Врангель неоднократно заявлял, что занимается только военными делами. Но это не соответствовало истине: он по-прежнему с удовольствием встречался с представителями общественности, много ездил, участвовал в совещаниях, отвечал на вопросы журналистов, принимал посетителей.

В газетах немедля появились и исторические «изыскания», долженствующие «поднять» личность командующего, а заодно и весь его род. Оказалось, например, что представители рода баронов Врангелей, служившие верой и правдой в армиях Дании и Швеции, Германии, Австрии и России, дали миру семь фельдмаршалов, семь адмиралов и тридцать одного генерала. Имея такую родословную, Петр Врангель мог, разумеется, не сомневаться в своих победах. Обстановка казалась главнокомандующему вполне благоприятной. Летняя наступательная кампания, за небольшими отклонениями, развивалась по плану. Большие надежды возлагал он на Улагая. «Отличный кавалерийский начальник, смелый и решительный, — записал он в дневник. — Однако слабы способности к организации. Легко переходит от подъема духа к унынию. Огромный его штаб не сорганизован, состоит во многом из случайных людей... Большевики о десанте знают, подготовились. Элемент внезапности упущен...»