Марк Еленин - Семь смертных грехов. Роман-хроника. Книга первая. Изгнание

— Но при чем же здесь я, милочка? — выдавила Вероника Михайловна. — Определенная ограниченность в средствах не позволяет мне.

— Нет, что вы! — горячо воскликнула Ксения. — Деньги как раз у меня есть! Они по случайности лежали отдельно, в этом саквояже.

— В таком случае... Я не понимаю.

— Мне надо в Ялту. Там дядя, брат мамы. Он сумеет выправить документ. А пока, если вы скажете, что я ваша дочь, вы крайне обяжете меня, — торопливо проговорила Ксения, увидев, что навстречу экипажу идет фельдфебель, а за ним и поручик с двумя солдатами. — Умоляю, — прошептала она уже с подлинным испугом.

— Но я не знаю вас! — неожиданно громко возмутилась дама.

— Мама! Мамочка! Как вы можете?! — удивилась Марина.

— А тебя я прошу помолчать! — еще более громко и безапелляционно заявила Вероника Михайловна.

Семейство надменного господина Артюхова, занимавшее передние скамьи, зашевелилось, задвигалось и коротко пошепталось. Экипаж остановился. Фельдфебель подошел и, увидев господ, вытянулся и неожиданно громогласно объявил с почтением:

— Осмелюсь доложить! По приказу их благородия, проверка документов у ваших благородиев!

Подошел и поручик, оглядел экипаж одним сумрачным взглядом из-под полуприкрытых век, коснулся двумя пальцами козырька фуражки, сказал глухо:

— Па-прш-у пас-пар-та, гссда. Вынужденная проверка. Вы, — показал он пальцем на Артюхова. — Пжалста.

Артюхов, видно приготовив заранее, достал из внутреннего кармана сюртука сразу три паспорта и величественно протянул их поручику. Тот, мельком взглянув, вернул их. Артюхов, надменно усмехнувшись, посмотрел на попутчиков с чувством теперь уже стократного превосходства и отвернулся, всем своим видом показывая, что все дальнейшее его-то во всяком случае уже не касается.

Глядя мутными глазами на Ксению, поручик протянул руку в сторону Вероники Михайловны. Она отвернулась всем корпусом и, согнувшись, долго шарила рукой у себя на груди, пока наконец не достала документы из-за лифа и с чувством облегчения передала их начинающему терять терпение поручику. Ей и самой было неудобно и неприятно, что ей, дворянке и светской даме, пришлось хранить документы в таком месте и демонстрировать это перед всеми сразу и перед этим Артюховым особенно. Но что поделаешь, если в смутное время приходится путешествовать, да еще с дочкой, в окружении жуликов, авантюристов и просто бандитов?!

— А вы, мадемуазель? — Поручик встал на ступеньку экипажа и оказался рядом с Ксенией. — Тоже с ними? — не соображая, два или три паспорта у него в руках.

Ксения бросила короткий умоляющий взгляд на Веронику Михайловну. Той бы кивнуть только, но она замешкалась или испугалась и не захотела. Молчание угрожающе затягивалось. И тут неожиданно подал голос сосед Вероники Михайловны, тот, в котором Ксения признала офицера. Он сказал тихо, но достаточно четко, голосом, привыкшим приказывать:

— Эта со мной, поручик. Оставьте! Я — из контрразведки, а она — большевистский агент, — и небрежно ткнул под нос поручика свое удостоверение.

Маленький офицер вытянулся во фронт так, что стал чуть не на полголовы выше, и протрезвел окончательно.

— Прошу следовать, гос-да! — гаркнул он и отдал честь с таким усердием, будто в этом экипаже сидел полный генерал или даже сам главнокомандующий.

Генерал-лейтенант Александр Павлович Кутепов скучал.

И было в его теперешнем, непривычном для нёго состоянии нечто большее, чем сплин, дурное настроение или нездоровье. Человек совершенно земной, расчетливый, чуждый сантиментам, он давно уже поверил в свою звезду и в свое умение управлять людьми, вести за собой, спаянных насаждаемой им железной дисциплиной и верой в него — полководца. А началось все давно уже, с незначительного и не относящегося к нему случая — после «оказии», как про себя называл он тот счастливый случай...

Уроженец одной из северных губерний, Александр Кутепов, не имевший полного гимназического образования, окончил Владимирское юнкерское училище и был выпущен подпоручиком в армейский имени Вильгельма Выборгский пехотный полк. Честно воевал против японцев, вовремя получал очередные воинские звания, медленно, но верно двигался по должностной линии. Так незаметно и прослужил бы всю жизнь в пехоте, если бы не «оказия», не тот счастливый случай...