Марк Еленин - Семь смертных грехов. Роман-хроника. Крушение. Книга вторая.

Александр заметил безразличие гостя и усилил нажим, перейдя, однако, на более доверительную и спокойную интонацию.

— У меня много проблем и дома. Mo je сушта истина [31] Это чистая правда (серб.). , — сказал он с озабоченностью. — Вы должны понять меня, барон. Войны принесли миру революцию. Можно не мириться с нею, но не считаться — нельзя. Народы не хотят, чтобы ими правили по-старому. Так, шта да се ради? [32] Что делать? (Серб.). Я — монарх, но я не Романов в России. И чтоб мой народ не роптал, я дал ему Скупщину, парламент. Пусть они думают, что контролируют меня. Такие времена, такая жизнь!.. Я слушаю, что они говорят, и поступаю по-своему. Но я вынужден слушать, барон, вынужден! За правое крыло Скупщины я спокоен. Но есть и республиканцы — левая Земледельческая партия, ей симпатизирует народ. Почему? Левые — демагоги. Чуть не каждый день они предают гласности документы правительства, на каждом заседании выступают с запросами — по любому поводу. — Александр на миг замолчал, свет попал на стекла пенсне — и его большие, широко поставленные глаза стали круглыми, слепыми, как у совы. — Вас, судя по всему, интересует, какое отношение к нашим проблемам имеете вы? Слушайте! — король сел. — Пока их запросы касались вас лично и эмигрантов.

Врангель, не сдерживаясь, поднялся. Сказал дрожащим голосом:

— Разрешите, ваше величество. Я прошу... Убедительно настаиваю: в вашей стране у меня нет эмигрантов — есть армия, только армия. До беженцев мне нет решительно никакого дела.

— Вот, вот! Армия! Так говорят и земледельцы: что за армия на территории суверенного государства?! Вы должны забыть слово «армия», барон. Это приказ! Он не обсуждается. Садитесь, садитесь! И запамтите Moje речи! [33] Запомните мои слова (серб.). Я защищал вас и ваших сподвижников, когда проводилась первая и вторая продажа ценностей, вывезенных из Петербурга. Вы обещали полную тайну операции, осторожность и секретность. А теперь? О вашей торговле говорят на любом белградском перекрестке! О ней трубят газеты! Меня предупредили о нежелательных последствиях иностранные посланники — большевики готовят нам ноту. Это оскорбляет. Это посягательство на частную собственность граждан... Зачем вам понадобилось превращать ценности и произведения искусства в обломки? Я не понимаю.

— Таково было, увы, требование покупателей. Те же соображения конспирации. Эти деньги необходимы для сохранения армии.

— О-о! — словно защищаясь, выставил ладони король. — Я этого не знаю. Не хочу слышать!

— Так, к моему сожалению, говорят все вчерашние друзья и союзники, — с горечью произнес Врангель. — Хорошо. Этот грех я беру на свою душу. Бог и армия поймут меня. Не осудят и потомки, надеюсь.

— Уреду, поступите према своим нахоhену, али имаjте у виду да ja не одговарен за последице! [34] Хорошо, поступайте, как хотите, но помните, что я не отвечаю за последствия (серб ). — Александр начинал сердиться не на шутку. — Я предупредил вас, как друг, но — оставим это.

— Оставим, — устало отозвался Врангель. Безразличие овладевало им. Он чувствовал себя подавленным и думал лишь о том, как поскорее выбраться из дворца.

— Есть и последний вопрос, который мы должны обсудить, барон, — продолжал между тем Александр. — Конференция, которую державы готовы провести в Генуе.

— Неужели вы, ваше величество, сядете за стол переговоров с большевиками?! Это равносильно их признанию! И гибели всего «белого дела»! — Врангель бросил сигару в пепельницу.

— Вы же знаете: я не признаю большевиков. Я — против установления дипломатических отношений с Советской Россией. Решительно против! Однако, барон, интересы европейской политики.

— Да, но за признанием большевиков де-факто последует цепь договоров и признание де-юре...

— Пока я жив, — высокопарно перебил Александр, — договора с большевиками не будет.

— Я верю в это, ваше величество. Верю в благородство и крепость вашего государства. Но что должен делать я, лично я? Теперь?

— Вы должны выступить... с заявлением о Генуе.

— Это невозможно! Это... предать армию! — восклицал Врангель растерянно, не вполне владея собой.

— Вы не даете мне сказать, барон, — строго заметил король. — То je невероватно! [35] Это невероятно (серб.). ..» Вы должны высказаться в том плане, что ни к какому вооруженному выступлению не готовитесь и все силы направляете на то, чтобы помочь своим бывшим боевым соратникам честным трудом обеспечить себе жизненное существование в приютивших вас дружественных странах. Таков смысл заявления. Чем скорее вы его сделаете, тем лучше. В ваших же интересах. И не будем это обсуждать, барон. Прошу вас — от имени страны, на гостеприимство которой у вас нет оснований жаловаться. — Александр многозначительно посмотрел на большие напольные часы.