Марк Еленин - Семь смертных грехов. Роман-хроника. Соль чужбины. Книга третья

Однако и сегодня оказалось, что Мэтр не сможет ее принять: у него маршан — важный покупатель.

— Речь идет о последней картине Мэтра. Ее хотят приобрести сразу несколько галерей. И поэтому... Мадам? Мадмуазель?.. Простите, ваша фамилия? Ах, мадмуазель Белопольски! Вы должны понять и извинить Мэтра. Я прошу вас приехать завтра. Пожалуйста. Я очень сожалею, поверьте, — на этот раз седовласая дама была несколько растеряна. Ей действительно было неловко, но... — Поймите, — взывала она, — в доме слово Мэтра, его время, его занятия живописью — все свято, все требует беспрекословного подчинения.

С трудом Ксения заставила себя сдержаться. Черт возьми! Второй раз тащиться из Сен Женевьев де Буа через весь Париж, чтобы опять уйти ни с чем! Проклятье!.. Но этот прекрасный дом... И запах красок, который проникает даже сюда, вниз, из мастерской. И неведомый, но заинтересовавший ее Мэтр. Это становилось просто любопытным.

— Как имя Мэтра? Хотя бы, — бесцеремонно спросила Белопольская.

Седая дама с ужасом взглянула на Ксению. Ее стрекозиные глаза стали огромными, как блюдца:

— Вы не знаете, куда пришли? Не знаете имени Мэтра? — вопрошала она, непроизвольно повышая голос от негодования. — Но его знает весь мир!

— А я вот не знаю! — дерзко ответила Ксения. — Как вы произнесли? Мэтр N? Да... Кажется, я видела две-три его картины. И что?! Но поскольку я очень нуждаюсь в работе, я приду и завтра, мадам. Предупредите своего хозяина, прошу вас...

«В третий и последний раз», — так решила для себя Белопольская. Она появилась на улице Гравей ровно в одиннадцать, уже взвинченная, сердитая, готовая к новой отсрочке. Чем ближе подходила она к дому, тем сильнее охватывала ее злость, охватывала неотвратимо, и не было, казалось, уже сил сдержать ее, не выплеснуть. Именно здесь, в этом прекрасном и таком благоустроенном доме... Кого здесь не хватает еще, чтобы преклоняться и благоговеть перед Мэтром? Уборщицы? Судомойки? Экономки или секретаря?..

Ей даже захотелось, чтобы хозяина не оказалось дома. Тогда она обязательно скажет этой седовласой стрекозе все, что думает о хваленой французской вежливости, о чувстве человеческого достоинства и порядках в этом доме.

Все оказалось так, как она и предполагала. Смущенная и растерянная мадам начала встречу с извинений:

— Но это так неудачно, так неловко, мадмуазель... Обычно у нас такое не случается. В это время... Тут просто рок — редкий, исключительный случай вашего невезения. Но вы должны понять: Мэтр — не обыкновенный человек. Мы обязаны прощать многие его поступки... Даже его причуды, мадмуазель.

— Не понимаю. Он умер, что ли? — грубо спросила Ксения. — Заболел?

— Как вы могли сказать такое! — замахала руками дама. — Бог мой, как вы могли! Он спит. Он очень устал после ночной работы. Прошу вас, тише. Говорите тише.

— Ах, тише! Ах, устал? — Ксения сама не узнавала своего голоса: столько в нем было ярости и негодования. — Но знаете ли вы, как устала я?! Как мне надоело ездить сюда, в эту дыру, в ваш прекрасный дом. Вы и ваш обожаемый Мэтр отвратительны мне. «Он занят!», «Он спит!». Здесь не ценят достоинства человека. Это непристойно! Позорно! Ноги моей здесь больше не будет!

В это время на площадке лестницы появился высокий, неопределенного возраста человек с гривой красивых седых волос, падающих на плечи, и молодым, бронзовым от загара лицом с повелительным выражением.

Некоторое время он стоял незамеченный и слушал, потом, воспользовавшись паузой, крикнул:

— Вы приняты, мадмуазель. Простите! Жозефина объяснит все. Все ваши обязанности. Жду утром! — и быстрыми шагами удалился куда-то вправо.

Ксения хотела еще что-то сказать, спросить, но потом рассмеялась, радостная, махнула рукой, кивнула Жозефине — «до завтра!» И на следующий день ровно в десять утра приехала на виллу Мэтра.

«Приказ по РОВСу.

26 января генерал Кутепов в 10 часов 30 минут утра вышел из дому и более не возвращался.

Ввиду безвестного отсутствия Председателя РОВСа генерала от инфантерии Кутепова я, как старший заместитель его, вступил в должность Председателя РОВС.

Генерал Миллер.

27 января 1930 года...»

«...Наши проклятые враги нанесли нам исключительно тяжелый удар. Но пусть знают они, что и теперь от этого удара мы не зашатаемся... Каждый должен внести свою лепту в фонд для розыска генерала Кутепова...

Генерал Миллер».

Из беседы с Г. К. Миллером:

«... — Я могу только настойчиво рекомендовать русскому обществу соблюдать полное спокойствие. В то же время всемерно помогать французским следственным властям, другим органам и представителям печати в производимой работе по выяснению всех обстоятельств случившегося. Повторением непроверенных слухов и небылиц люди могут работать на руку нашим врагам, распространяющим всякую ложь с целью запутать поиски и внести сумятицу в ряды белых.