Марк Еленин - Семь смертных грехов. Роман-хроника. Соль чужбины. Книга третья

— Не смейте говорить о матери! — сорвавшись, закричала Ксения и, упав лицом на софу, разрыдалась — впервые после тяжких константинопольских времен.

Когда, взяв себя в руки и заставив успокоиться, она встала, князя Белопольского в комнате не было...

После отъезда отца в жизни Ксении особых перемен не произошло. Некоторое время она работала — учила русскому языку группу маленьких и непослушных французов (в ее обязанности входила и двухчасовая прогулка с ними по Булонскому лесу); занималась переводом на французский специальной книжки по биологии, изданной каким-то украинцем, приехавшим по делам из Советского Союза, — перевод ей отдал Анохин из-за того, что окончательно перетрудил глаза. Лето и один осенний месяц Ксения работала переводчицей в бюро путешествий — иногда ее вызывали «на подмену» профессиональных гидов. Она специализировалась по Лувру и довольно прилично знала его экспозиции. Но платили ей мало, нерегулярно. Ксения по-прежнему жила (вернее сказать, ночевала) в Русском доме, который все больше заполнялся жильцами и напоминал корабль, потерпевший крушение и выброшенный на остров. Спасибо княгине Вере, которая не гнала Ксению, не выказывала и малейшего неудовольствия ее присутствием, не предлагала ей комнату поменьше и похуже или каким-то другим способом не пыталась ущемить ее. После отъезда американки Вера Кирилловна Мещерская потеряла всякий интерес к бывшей компаньонке...

ИЗ ЦЕНТРА В ПАРИЖ «ДОКТОРУ»

«Приступайте к подготовке операции «Багаж». В ваше распоряжение направляются через Варшаву в Берлин три сотрудника. По прибытии в Париж найдут вас по каналам связи «0135».

13 января, у себя в московской квартире, убит Слащев. Полагаем: месть «активистов» — ровсовцев, месть генералу за крымский террор. В деле фигурирует некто Коленберг — будто бы брат рабочего, повешенного Слащевым в Николаеве. Желательна проверка версий через штаб РОВСа.

Желаем успехов.

Центр».

Артузов должен был принять Венделовского на конспиративной квартире в Москве, в районе Патриарших прудов. Такой приказ был передан ему в Финляндию...

Центр обеспечивал и спокойный проход группы ровсовцсв через границу и Ленинград.

...Позади остался тренировочный сбор в Териоках, на который для инспекции неожиданно приехал сам генерал Кутепов. Александр Павлович приказал построить обе пятерки «боевиков», готовые к отправке в Советскую Россию. Прошелся медленно вдоль строя, внимательно вглядываясь в лицо каждого. Остался вроде доволен. Скомандовал зычно: «Смирно!» — и тут, заметив под тулупом расстегнутый ворот косоворотки Монкевица, не замедлил сделать внушение и пообещал при возвращении посадить на семь суток. Это выглядело смешно, если учесть, куда и зачем отправлялись его люди. Затем, сменив гнев на милость, Александр Павлович, продолжая прохаживаться взад-вперед, сказал:

— Господа офицеры! Террористская работа в Советской России нами ведется успешно. Почва и для вас подготовлена. Ждать осталось недолго. Иностранные державы и дальше будут нам помогать, но не бескорыстно, конечно. Они и о своей пользе заботятся. Но, как только увидят наши успехи, предложения помощи посыпятся со всех сторон. Мне нужны люди, которые пойдут на все, готовые выполнить любой приказ. Ясно? Европа дает деньги за дело. Она верит только фактам. Она платит за подвиг каждого из вас!

Подобное обращение, естественно, не слишком ободрило ровсовцев. Но Кутепова все знали. Чего от него требовать...

Потом было «окно» возле Белоострова, через которое Венделовский, Монкевиц и незнакомый им обоим обезьяноподобный, коротконогий, похожий на краба поручик без фамилии (его так и звали все: «поручик») прошли сравнительно чисто. Следом, правда, раздалась внезапная винтовочная пальба, крики «стой!», а к Сестрорецку семь отставших «боевиков» так и не явились. Счастливчики прождали час в снегу в условленном месте, и Монкевиц (он был за старшего: все-таки полковник, да и поручили ему идти исключительно для того, чтобы проверить Венделовского и, вероятно, испытать его в деле) дал команду пробираться в Ленинград поодиночке, чтобы к вечеру, в семь десять (почему десять?) встретиться возле углового магазина Гостиного двора, с Перинной линии, убедившись, естественно, что не «тянешь за собой хвост».

Венделовский знал, что Монкевиц и «поручик» уже арестованы, — он стал свидетелем этой сцены. «Боевики» тихо подняли руки и, как ему показалось, даже с чувством некоторого облегчения сели в мгновенно подъехавшую санитарную карету.