Марк Еленин - Семь смертных грехов. Роман-хроника. Расплата. Книга четвертая

Белопольский с группой русских офицеров, которых в армии оказалось намного больше, чем он предполагал (командовали бригадами майоры Леш и Корсаков, полками капитан Таракус и Худолей, батальонами капитан Белопольский — ниже, кажется, не было), сумели получить два номера в гостинице. Не ели, не разговаривали между собой, не вспоминали боевые эпизоды, спали круглосуточно, сушили промокшее и задубевшее обмундирование. Оно не сохло, становилось как панцирь. Андрей хотел было добраться до дому, обнять Ирину и девочек, повидать всю колонию, но потом от этой идеи отказался: сил не было на поездку, а главное, на то, чтобы выглядеть бодрым и уверенным в победе. Появиться дома разбитым, усталым Андрей не мог себе позволить. На утро перед отъездом разбудил всех капитан Таракус. Он выкрикивал непонятные слова, катался по полу и бил что было сил себя по голове кулаками. На него навалились двое, прижали к полу, заставили замолчать. Он вроде успокоился, затих. Дышал тяжело, в углу рта пузырилась пена. Майор принес ему бутылку рома. Таракус отхлебнул и снова забылся, вроде задремал. И вдруг внезапно вскочил — с револьвером в руке, закричал чужим, срывающимся на крик голосом:

— Хва-аа-тит! С меня хватит, сволочи!.. Я опять навоевался, господа офицеры! Мне надоело и я ухожу... И никому не советую меня задерживать. Ни-ко-му! — он пальнул в пол и выбежал из номера.

Никто из офицеров, находящихся в номере, никак не отреагировал. И только пожилой майор Леш сказал, словно в задумчивости:

— Жаль... Хороший мальчик был. Исполнительный. Может, в больницу?

— Его наверно змея укусила, — перебил капитан Худолей. Здесь есть такие змеи, господа, от укуса которых теряешь разум...

— Выходит, всех нас покусали такие змеи, — флегматично заметил пожилой офицер, не подымаясь со своей кровати. — За каким дьяволом мы вмешались в эту войну? Чистое безумие!.. Кого защищаем, как боремся?

Андрею часто приходила в голову подобная мысль, но он не высказывал ее вслух. В конце концов, он сам выбрал эту войну, его никто не неволил.

После отдыха офицеры разъехались по своим частям, чтобы встретиться в конце мая на фронте возле форта Боливан, где уже шли ожесточенные бои и войска под командованием полковника Франка более ста часов безрезультатно атаковали позиции неприятеля.

Боливийские газеты в те дни писали: «Русские офицеры не хотят у нас мирно работать. Они идут «из белой авантюры в зеленую», в Парагвайскую бойню. Но они должны помнить, что для авантюристов у нас не будет пощады. Русских мы в плен брать не будем».

Бой за форт Бокерон был особенно жестоким. В нем участвовали крупные соединения, и группа капитана Белопольского оказалась на переднем крае сражения. Рота Андрея была здорово потрепана боями. Из-за бескормицы пало большинство лошадей и мулов, пушки парагвайцы тащили на себе по немыслимым дорогам, выбивались из сил, отчего застревали почти на каждом метре пути...

Андрей совершенно выбился из сил. Заросший густой щетиной, в оборванном обмундировании, в широкополой шляпе, хоть как-то спасавшей от солнца, он мало отличался от своих соседей.

...Лобовая атака началась с самого утра, еще до восхода солнца. Накануне на участке сельвы Андрей пытался заставить солдат соорудить нечто вроде окопов. Но переплетенная сотнями корней жесткая земля не поддавалась саперным лопаткам, в ход шли мачете, штыки — но лишь маленький холмик перемешанной с травой и порубленными корнями почвы мог соорудить перед собой каждый солдат. Андрей нашел место между двумя могучими лапачо — тяжелая древесина стволов этих деревьев стоила хорошего щита, а розовые и золотисто-пунцовые цветы, которыми были осыпаны ветви, образовали целый шатер над ложбинкой, где он укрылся.

Сигнал атаки, мелодию горна которого ждали, не сразу заставил солдат подняться. Андрей высунул голову, хотел вскочить, закричать «Avante», но не успел... Он не услыхал, как цвикнула пуля. Она пробила голову за ухом, ударилась о могучий ствол лапачо и рикошетом отскочила назад, сорвала погон с его плеча, раздробила ключицу.

Опрокинутый на спину, он видел перед собой прекрасные розовые и золотистые цветы. Он жил, быть может, еще несколько мгновений, и эти нарядные пышные цветы были для него в эти мгновения напоминанием об Ирине — ее пышная красота, бело-розовая кожа, рыжеватые волосы — все это он увидел в цветах лапачо...

Когда атака кончилась, санитары стали подбирать раненых и убитых. Андрея нашли не сразу — ветки дерева, сбитые пулями, почти закрыли его тело. Лицо Белопольского было спокойно, даже можно было разглядеть улыбку на посиневших губах. Но весь череп его был разможжен, кровью залито и лицо и грудь капитана.