Марк Еленин - Семь смертных грехов. Роман-хроника. Расплата. Книга четвертая

— Недавно, Гошо, совсем недавно.

— А в «Люксе» был в тот раз, у наших товарищей, у болгар?

— Нет, не был. Времени свободного не было, да и с чего бы это я в «Люкс» пошел? То, что тебя там нет, я знал точно.

— Там многих нет теперь, Альберт Николаевич. Там никого нет.

— Что ты несешь, Гошо? Куда же все подевались? Там же сотни людей жили...

Венделовский прекрасно знал этот человеческий муравейник в центре Москвы, гостиницу «Люкс», где были поселены участники коминтерновской школы: молодые люди, нх родители, их дети. Сколько товарищей, интересных людей со всего света было собрано там! Вечерами после занятий, когда ученики собирались по национальным секциям, Альберт Николаевич любил приходить туда к своим друзьям. Пили чай с бубликами, вели нескончаемые споры о коммунизме и новом обществе, что стоит за порогом. Нас научили жизни свои за это светлое будущее уже сейчас не щадить; отдавать в жестокой классовой борьбе с врагами, что со всех сторон нас окружают и нам вредят огнем и мечом. И идти на этот бой с врагами, и уничтожать их безжалостно, потому как бой наш последний и решительный...

Альберт Николаевич хотел было что-то вставить, но «Цветков» отмахнулся от него, как от мухи, не посмотрев в его сторону. Внутрь себя был обращен его взгляд, в себе искал он ответы на десятки мучивших его вопросов.

В школе Коминтерна готовили не только партийных руководителей и экономистов, которые должны были сразу стать к штурвалам новых социалистических государств. Тут готовили и дипломатов, и разведчиков, и военных. Существовали и молодежные коминтерновские школы, где учились будущие вожаки для руководства молодежью новых социалистических государств. Удивительное это было место в Москве — гостиница «Люкс». Невзрачное здание с двумя колоннами у входа на Тверской улице, наискосок от дома Московского градоначальника, имело единственное украшение — купеческий ресторан с большими венецианскими окнами на первом этаже вдоль улицы и по переулку. Широкая лестница от входа доходила до площадки второго этажа. Выше по однообразным коридорам с кривыми узкими коленцами тянулись типичные, однообразные, лишенные даже минимальных гостиничных удобств номера и потому похожие на бывшие школьные классы или комнаты в общежитиях. Такими они, собственно, и являлись. В комнатах жили группами или семьями по национальностям. Готовили и стирали на общей кухне. Из оконца единственного на этаже туалета видно было квадратное серое здание, возведенное во дворе гостиницы, вызывающе всеобщее любопытство плотными шторами или ставнями на всех окнах, за которыми днем и. ночью горел яркий свет. Это особенно интересовало бесстрашных мальчишек, которых в «Люксе» было полным-полно. Мальчики, носившиеся по всем этажам и затевающие вечно какие-то игры в «полицейских» и «коммунистов», учились ориентироваться в этих лабиринтах и определять по звукам, где «Елисеевский» магазин, какой коридор идет параллельно Тверской улице (отдаленный шум, доносившийся с проспекта, помогал им)... Полный жизни, споров, дружеских вечеринок был этот дом. Таким его знал и запомнил Венделовский.

— Так что ты хочешь сказать мне про «Люкс»? Говори, наконец, я понять не могу.

— А я тем более, друг. Я не стану говорить тебе, откуда информация, она точная, поверь. Болгарская другарка рассказала, она там жила. За одну ночь наиболее ответственные товарищи из разных стран исчезли из «Люкса», их увезли куда-то. Члены их семей сселены по двое-трое в одной комнате. Около входа на улицу стоит трехсменный пост, милиционер, пропуска. Коридор второго этажа, имеющий выход во двор, оказался забит и заштукатурен. Все наши товарищи очутились будто бы в осаде. У них оборвана связь с внешним миром. Ни газет, ни радио, ни писем. Их многочисленные обращения в ЦК ВКП(б), к Сталину остаются без ответа. И к ним никто из официальных лиц не приходит. Неделями они видят лишь своих сторожей и уборщиц. И еще тех, кто ежедневно доставляет им готовые завтраки, обеды и ужины. Раз в неделю обходы совершает врач — мужчина в белом халате поверх гимнастерки. Интересуется, кто на что жалуется, кому какое лекарство нужно. Настроение у всех жуткое. Никто ничего не может понять. Хорошо еще, не запрещается посещение соседних комнат — это последняя и такая тонкая нитка для информации. «Люкс» стал настоящей тюрьмой для коминтерновцев.

— Как это могло произойти и что это значит? — Гошо страдальчески смотрел на друга, в глазах его была растерянность и боль. — Ну, говори, объясняй, я должен понять. — Нет, не могу, Гошо, — честно признался Венделовский. — Одно у меня объяснение: это ложь. Этого не может быть.